Стервятники - Олег Петров Страница 75

Неспроста, стало быть, ето - так мне старичок-то тот покойный и разъяснил. Жила, стало быть, могёт там быть дюже богатая. Так мне старичок и разъяснил. Аж затрясся. Вот, поди ж ты, сердчишко- то и не выдержало.

Мунгалов сокрушенно вздохнул и посмотрел на свои громадные ладони. «Сердчишко!» - у Захара Ивановича по спине холодный озноб пробежал. Прибрал хорунжий советчика, чтобы не тренькнул никому.

- Но так разумею: кады бы только вся забота - место разыскать. А как взять-то из земли? Артель требуется, а? - продолжил Мунгалов и хитро поглядел на Захара Ивановича. - И артель, и обстановочка совершенной скрытности.

Мунгалов помолчал, посопел, словно давая Гордееву переварить услышанное, потом снова забухтел.

- И вот чо я подумал. С твоей, Захар Иваныч, сноровкой и головой. Слышь, а?.. Под видом отряда собрать надежных мужиков, сноровку имеющих золото мыть, шурфы бить. Уйти тихо в те края. И взять жилу! А генералы все, полковники нашенские. Пущай тут и дале с Советами антимонию разводят. Покумекай, Захар Иваныч. После поговорим.

Мунгалов стремительно поднялся с облегченно скрипнувшего венского стула и, не прощаясь, шагнул из комнаты вон.

Гордеев взял оставленный хорунжим сверток, не спеша распеленал тщательно заклеенную пергаментную обертку, распрямил на столике сворачивающие в тугую трубку листы.

Так к Гордееву попало кузнецовское описание месторождения в Восточных Саянах.

Прочитав, а потом перечитав еще на несколько раз, заявку иркутского золотопромышленника, Захар Иванович понял: Мунгалов угадал в самую точку.

Вот тебе и доморощенный мясник-хорунжий. И как по полочкам-то, подлец, разложил! Да-а. Замысел развил наполеоновский! Артель, жила.

С другой стороны. Краснюки еще нескоро до глубинки доберутся, по городам да крупным станицам горлопанят. В глухой тайге под этот шумок.

Не такой уж безумец Мунгалов. А если пошарить по нерзаводским и сретенским краям, то там, на Желтуге, к примеру, или на Горбице, старательского люду. Прав хорунжий и в главном: поистрепалась белая идея, нет подпитки серьезной, нет надежной организации дела.

КОГДА 27 августа прошлого года Гордеев с двадцатью казаками появился в Маньчжурии и узнал, что китайские власти фактически изолировали генерала Шильникова от активной деятельности по рейдированию в Забайкалье, - решил Захар Иванович проявить инициативу.

Через полторы недели выехал в Приморье, к высланному туда Шильникову. Приморский правитель генерал Дитерихс, конечно, пока пыжился, но картина выглядела безрадостно. Красные уверенно сокращали белую территорию: с запада упорно наступали регулярные части, весь тыл, особенно на амурских и уссурийских коммуникациях Великого Сибирского железного пути, кишел партизанским отрядами большевиков и им сочувствующих. Дитерихс психовал и требовал от Шильникова активных действий в Забайкалье. Ради этого сумел даже договориться с маньчжурским властями, чтобы закрыли глаза.

Поэтому вскоре Шильников и Гордеев вернулись в Харбин. Генерал учинил разнос своему вялому штабу, перепугав подчиненных бурной кипучестью и непонятным оптимизмом насчет ближайшего будущего.

Захар Иванович, честно говоря, тоже не мог понять этого оптимизма. Для него оставалось загадкой непоколебимая уверенность Шильникова в успехе нового вторжения в Забайкалье. К тому же, Забайкальская казачья дивизия по-прежнему оставалась в Приморье, передвинуть ее на маньчжурский берег Аргуни пока совершенно не представлялось возможным.

Но Шильников был деловит и решителен. Приказал Гордееву немедленно выезжать из Харбина в Маньчжурию, безотлагательно готовить отряд к выступлению. В первых числах октября от генерала прибыл курьер с засургученным пакетом:

«Начальнику 1-го Западно-Забайкальского повстанческого отряда З.И.Гордееву. Лично в собственные руки. Секретно.

Излагаю диспозицию боевых действий. В ночь на 12 октября 1922 года решил осуществить переход границы Забайкальской области в составе трех конных бригад, одной отдельной сотни и трех отдельных отрядов...

Командиры бригад: генерал МАЦИЕВСКИЙ, генерал ЗОЛОТУХИН, полковник РАЗМАХНИН. Командир отдельной сотни - есаул ТОКМАКОВ. Начальники отрядов - есаулы ШАДРИН, ФИЛИППОВ и ГОРДЕЕВ...

Отряду ГОРДЕЕВА выйти на линию Забайкальской ж.д. западнее Читы...»

Приказ Шильникова излагал задачи, глубину наступления и прочие моменты для каждой бригады и отряда. Но. Гладко было на бумаге.

Гордеев матерился про себя и вслух. Казачки сильно не рвались записываться в белые воители. Захар Иванович еще не забыл, как формировал первый состав своего отряда летом под Читой. Кое-как набралось тогда четыре десятка штыков, в основном дезертиров и прочего сброда. А по ходу действий? Пополнится отряд парой- тройкой новых бойцов и. столько же сбежит, обзаведясь оружием и амуницией. За летний рейд особых потерь не понесли, осторожничали, в основном занимаясь разведкой, поэтому весь урон в живой силе - беглецы! Дезертир - он и есть дезертир. В отряд записались в надежде разжиться хоть чем-нибудь. Сколько раз приходилось некоторых осаживать - мародерничали.

И нынче прибытка личного состава - кот наплакал. Обещал Шильников две сотни штыков. С горем пополам наскреб и прислал 7 октября семьдесят пять новобранцев. И что? В тот же день, получив обмундирование, разбежалось больше половины!

Но в ночь на 8 октября все-таки выступили. «Огромаднейшей» силою: 87 бойцов, 56 винтовок с полсотней патронов на каждую, пулемет Шоша с пустым диском.

От станции Маньчжурия двинулись в направлении озера Далай-Нур, там соединились с отрядом Токмакова и вместе пошли к реке Ульдза- Гол, стараясь ходко преодолевать монгольскую территорию. Вышли 13 октября к границе напротив Кукушигинского Маяка, на уже крепко подмерзшую болотину по руслу пересохшего притока Дучийн-Гола. В ночь на четырнадцатое ударом захватили Оройский поселок. Там задерживаться не стали, быстро выдвинулись в Тохтор, а потом, тоже без задержки, окончательно «укомплектовав» отряды лошадьми, пошли к Онону, стараясь держаться линии границы.

В Орое и в Тохторе Гордеев самолично, долго и дотошно, учинял допросы местных жителей: на предмет наличия в округе территориальных частей Нарревармии. Таковые, со слов сельчан, не наблюдались. Посему в дальнейший путь, вдоль границы на юго- запад, тронулись неспешно, ощущая себя хозяевами положения.

В поселке Михайло-Павловском стали на длительный постой. Поселение приграничное, зажиточное. Фуража и продовольствия оказалось вволю. Но народ встретил безулыбчиво. Захар Иванович созвал митинг. Довольно много народу пришло к местному правлению.

Но красноречие Гордеева, обличающий пафос заготовленной речи - против коммунистов, за православную веру и свободное отечество - желаемой реакции не вызвали. Слушали мужики и бабы, старики и ребятня, смотрели, как он на высоком крыльце горло рвет. И - ни одного добровольца в боевые ряды!

Токмаков озлился, предложил «мобилизацию объявить», но Захар Иванович его отговорил. Не время. В конце концов, послали их в разведрейд, а не триколор водружать над поселками.