Тайна голубиного пирога - Джулия Стюарт Страница 73

* * *

Поздним вечером, примерно в одиннадцать часов, по дворцу в направлении гостиницы «Грейхаунд» прошла странная процессия. Пьяная торговка, продававшая свиные ножки у паба «Королевский герб», первой заметила кардинала Уолси, Генриха VIII и Вильгельма III, выходивших из Львиных ворот. Бедняжка, решив, что увидела призраков, немедленно побежала рассказать о случившемся хозяину паба. Потрясение, испытанное ею, оказалось таким сильным, что она еще целую неделю не брала в рот ни капли. Сразу же собралась шумная толпа: люди вышли из паба, чтобы насладиться созерцанием затейливых костюмов, появившихся на свет в результате многих недель тайного труда, в течение которых слуги давали клятву хранить молчание или распространяли ложные слухи.

Прибытие нескольких экипажей, из которых вышли банальные Эсмеральды, Карменситы и Арлекины, вызвало недовольный ропот. Но когда начали подходить остальные обитатели дворца, стало ясно, что зрители не напрасно оторвались от своих пивных кружек и вышли на сырой ночной воздух, чтобы поглазеть на эту процессию. Вскоре после королей и кардинала появился старатель с Клондайка с ситом на голове, превращенным в замысловатую шляпу, с которой свисали золотые самородки. Он вышагивал в сопровождении Электроэнергии, одетой в темно-синее бархатное платье, покрытое серебряными молниями, которое дополняли питаемые от батарей лампочки в волосах. Затем все с восхищением встретили королеву Елизавету, чей эффектный воротник сразу несколько мастериц шесть недель копировали со знаменитого портрета, написанного по случаю победы над испанской Армадой. После многочисленных крестьян из Болгарии, Молдавии и Бирмы прошествовала вереница персонажей, связанных с морским промыслом: рыбачки из Голландии, Ньюхейвена, Кальвадоса и многих других мест. Среди участников маскарада были и такие, чьи костюмы олицетворяли явления природы – моросящий дождь, ливень или даже вселенский потоп. Женщины в толпе зевак встали на цыпочки, когда прибыли одетые в форму восемнадцатого века офицеры Первого Королевского драгунского полка, размещенного в дворцовых казармах. Однако самые громкие возгласы одобрения вызвал омар с розовыми клешнями, освещенными лунным светом. Оценив его по достоинству, удовлетворенные завсегдатаи паба вернулись к своему пиву: они были уверены, что этот костюм вне конкуренции.

Когда Минк поравнялась с Львиными воротами, она думала лишь о том, как бы ей улучить этим вечером минутку, чтобы поговорить с графиней с глазу на глаз. Внезапно она услышала позади себя какой-то шум и, обернувшись, увидела Уилфреда Ноузорти, который тащил свой портшез на колесах, ругаясь при этом, как торговец с рыбного рынка Биллингсгейт. Неожиданно раздался стук, после которого наряженный в ливрею водопроводчик резко остановил свой экипаж и подошел к его окну. Сидевшая в нем леди, не желающая платить дополнительные шесть пенсов за езду вне пределов дворцовой территории, выразила намерение идти дальше пешком. Ноузорти нервно поправил на голове потный парик, а из портшеза вышла Британия [42], в бело-голубом атласном платье и в золотом шлеме, сжимающая в руках трезубец и щит. Протянув возчику шиллинг, леди Монфор-Бебб повернулась к Минк и сказала:

– Вы, как я вижу, одеты Джульеттой. Но я посоветовала бы избегать балконов, принцесса. Этот костюм может привлечь не того, кто вам нужен.

Оставив шали в гардеробе отеля, обе дамы протиснулись мимо одного из трех Генрихов VIII и направились в комнату, где на столах были расставлены тарелки с закусками.

– Не сомневаюсь, что мы здесь где-нибудь найдем леди Бессингтон, – сказала леди Монфор-Бебб, оглядываясь по сторонам. И верно, графиня сидела за столом с бокалом пунша «кларет-кап» [43]и большим куском пирога. Компанию ей составляла леди Беатрис, привлекавшая множество взглядов благодаря своей покрытой перьями серой тунике с крылышками. Вокруг ее талии была повязана красная лента, на которой висело письмо.

Леди Монфор-Бебб пристально на нее посмотрела.

– Если принять во внимание обстоятельства смерти генерала, то приход сюда в наряде почтового голубя кажется мне несколько бестактным, – заметила она.

Вдруг крылышки пришли в движение и затрепетали: это леди Беатрис потянулась за бокалом шампанского.

– Я целый год собирала перья для этого костюма. Во всяком случае, он злободневен, чего нельзя сказать о вашем наряде, – заявила она, осматривая леди Монфор-Бебб с головы до пят. Леди Беатрис оглянулась на толпу. – И зачем только я привела сюда мою дочь? Мужчины теперь не слишком большие охотники до балов. Я понимаю, если они работают целыми днями, то не могут танцевать всю ночь, но что прикажете делать юным леди, присматривающим себе мужа? Тех джентльменов, которые все-таки приходят, интересуют лишь неземные красавицы. А если таковых нет, кавалеры просто отсиживаются в буфете и уходят сразу после ужина. Надеюсь, молодые вдовы не перехватят тех из них, которые все-таки вспомнят, что они на балу. А вон, я вижу, и доктор Хендерсон…

Графиня допила остатки пунша и попросила официанта принести еще.

– Давайте посмотрим на танцы, – предложила она.

Когда они вошли в танцевальный зал, увешанный красными драпировками и китайскими фонариками, мимо них в галопе [44]пронеслись Порция [45]с монахом Туком [46], а за ними царица Савская с Оливером Кромвелем. Как только этот танец закончился, зал наполнила нестройная толпа Пьеро и Арлекинов, у которых энтузиазм компенсировал нехватку фантазии в выборе костюмов.

– Теперь танцы не те, что прежде, – пробормотала леди Монфор-Бебб. – Все просто скачут туда-сюда.

– Хорошо еще, что нынче не навощили пол, – сказала леди Беатрис. – В прошлом году мы и шагу не успели ступить, как наши платья оказались замараны.

Когда Минк села рядом с графиней, она заметила Чарльза Твелвтриза. Тот был одет в костюм Юлия Цезаря, пучки его седых волос вились вокруг лаврового венка. Он разглядывал танцующих, пытаясь высмотреть среди них приметную бороду Сайласа Спэрроуграсса, который не отвечал ни на звонки, ни на стук в дверь, не желая отдавать коронеру золотые карманные часы. Вскоре мимо принцессы пронеслась в вихре танца леди Беатрис, шурша перьями своей туники и крепко вцепившись в Карла I. Король щеголял в черном атласном камзоле, на нем были бриджи, сапоги для верховой езды, кружевные манжеты, воротник, как на портретах Ван Дейка, и большая шляпа с перьями. «То, что не все билеты достались тем, кому были предназначены, – истинная правда», – подметила про себя Минк, поняв, что под длинным завитым париком короля, бесспорно, скрывается лысая голова Томаса Траута.