Преферанс на Москалевке - Ирина Потанина Страница 73

«О! Даже микрофон! На выступлениях перед фильмами тут я такой роскоши не припомню! С каких, скажите на милость, финансов обеспечивается техническая поддержка этого мероприятия?» – думал Морской, вдоль стенки пробираясь к первому ряду и напряженно вглядываясь в лица зрителей. Зал был заполнен где-то на четверть, что в целом говорило о размахе мероприятия – в какой-нибудь квартире такое количество народу не поместилось бы.

Тут Морской оторопел и в первое мгновение даже не поверил своим глазам. Перед сценой в качестве одного из то ли охранников, то ли распорядителей зала стоял тот самый дядя Доця – сержант Доценко, столько раз упоминаемый Николаем. Морской его когда-то видел мельком, повстречав на улице с Колей, но запомнил весьма хорошо.

«Так вот в чем дело! Вот зачем сюда решил идти Саенко! – доформулировал догадку сам себе Морской. – Он знал откуда-то, что Доця подрабатывает здесь, и выбрал новое место, чтобы закончить планы мести. Ждать две недели до нового мероприятия судья не захотел и, раз сюда легко проникнуть анонимно, вместо разведывания обстановки с помощью Морского решил явиться сам. Надо сказать дяде Доце, что тут он превращается в мишень. Надо предупредить!»

Доценко, словно назло, перекинувшись парой слов с коллегой, внезапно надел на себя маску, сделавшись неотличимым от всего вокруг, и рванул куда-то в глубь зала. Просто так до него теперь было не добраться.

«Идти за ним в обход или сначала найти Галю?» – замер в нерешительности Морской.

И тут, подчеркивая реакцию зала на очередной пассаж со сцены, осветитель направил луч прожектора на посетителей. Морской успел увидеть, где Галина. И, более того, успел заметить, насколько страшно ей сидеть рядом с Саенко средь этого, ей совершенно чуждого, сборища.

В мыслях Морского мгновенно созрел план. Как там говорила Света? «На войне как на войне»? Ну что ж! Готовьтесь, Степан Афанасьевич, поиграем!

Импровизировать в таких вещах было опасно и, вместе с тем, весело. Выждав момент, когда конферансье сделает многозначительную паузу, Морской сорвал с себя маску и в два прыжка оказался на сцене. Плечо тут же ощутимо заболело от вцепившейся в него хватки дежурящего рядом охранника. Морской выбросил руку вперед и, буквально под носом у оторопевшего конферансье, схватился за микрофон, наклонив на себя стойку.

– Минуточку внимания! – прокричал он. В зале повисла напряженная неодобрительная тишина. – Меня зовут Владимир Морской. Многие тут меня знают, и знают также, что без особой надобности я никогда не решился бы на подобное разоблачение, – свободной рукой он потряс в воздухе превратившейся в тряпку маской. – Все дело в том, что я, – он сделал театральную паузу и многозначительно произнес: – Я полюбил. И избранница моя настолько необыкновенна, что заслуживает самого громкого, самого яркого признания перед лицом самых лучших людей города. – Морской смущенно улыбнулся, изображая замешательство безумного влюбленного. Тишина, кажется, начала сменяться гулом заинтересованного одобрения. Хватка на плече ослабла. Морской собрался с духом. – Она присутствует сейчас в этом зале, – тихо сказал он. – Вот тут. Второе кресло слева во втором ряду. – Все взоры и прожектор, управляемый уже не осветителем, а вовремя сориентировавшимся конферансье, устремились на указанное место. Галочка сидела прямая, как струна. Без маски, без эмоций и без кровинки в лице. Не мигала, не двигалась, кажется, даже не дышала. Бедная девочка. Саенко нервно подскочил, но тут же сел, явно решая, что предпринять. Рука его, опущенная под пиджак, судя по всему, держала наготове наган. – Она пришла сегодня не одна. С отцом. Он, как я понимаю, встревожен и, может даже, раздосадован моим вмешательством в его сегодняшние планы, – гнул свое Морской. – Прошу прощения! Иначе я не мог! – выкрикнул он не без отчаяния, глядя прямо на Саенко и мысленно умоляя его убрать от Галины оружие. Впрочем, только на мысленные уговоры полагаться Морской не собирался. – Прежде чем мы продолжим этот вечер, прошу, Галина, подойди сюда! – Пафосно вытянув руки вперед, явно переигрывая и слишком уж уподобляясь Пьеро из нашумевшего недавно детского фильма, Морской, тем не менее, не отступал от задуманного плана.

– Пусть поднимется на сцену! Отчего б и нет! – раздался чей-то подвыпивший голос, моментально подхваченный еще десятком. – Это интересно! Ну надо же! Да идите на сцену уже, не бойтесь!

Галина встала и, обойдя оторопевшего в бессилии Саенко, легко добежала до сцены.

– Ты выйдешь за меня? – громогласно спросил Морской, опускаясь на одно колено и вытаскивая из внутреннего кармана пиджака материно кольцо. Коробки не было, и пришлось протянуть кольцо на вытянутой ладони.

– Ты сумасшедший! – пробормотала Галочка.

– Не слышно! Громче! Говорите в микрофон! Иди на сцену! – закричали из зала.

Галочка послушно поднялась по ступенькам.

– Он сумасшедший! – повторила балерина в микрофон. А потом хитро сощурилась, улыбнулась через слезы и твердо и уверенно сказала: – Конечно выйду! Да! Конечно я согласна!

Зал разразился бурными овациями. Морской наскоро нацепил кольцо на палец Галины и, обхватив девушку, прижал ее к себе. Склонившись, как бы в торжественном поцелуе, он подхватил Галочку и чуть ли не волоком потащил за кулисы.

– Уходим-уходим-уходим! – бормотал он, будучи уверен, что склонился достаточно низко, чтобы ни конферансье, ни люди из зала не увидели, что никакого поцелуя, увы, нет. – Скорее! Все хорошо – главное, ты в безопасности и со мной. Бежим! Сразу за кулисой – коридорчик, а из него – прекрасный спуск в подвал.

Морской, конечно, мало что запомнил, когда описывал в статье план помещения, но этот неожиданно расположенный так близко к кулисам скачок на нижний ярус в голове остался. Ступеньки, а потом, если налево – то буфет. А прямо – длинный коридор, используемый как подсобка и как склад. По нему и побежали. Взявшись за руки, задыхаясь от эмоций и нервного хохота, словно дети, затеявшие буйную безумную игру. Погони не было, поэтому пришлось остановиться. Вжавшись в тонущее во тьме, неосвещаемое тусклым подвальным освещением арочное углубление за колонной, они остановились.

– Тут вроде безопасно, – отдышавшись, сказал Морской и с досадой вернулся к реальности. – Я должен вернуться наверх – надо предупредить этого остолопа Доценко. Пожалуйста, пережди здесь. Если Саенко спустится за нами, будь другом, затаись и не высовывайся. – В ответ полоски Галочкиных бровей взметнулись вверх в негодовании. – Не возражай! – опередил Морской. – Скорее всего Саенко не станет нас преследовать – ему не до тебя. Он явно тут охотится на Доцю, и я буду последним подлецом, если не вмешаюсь. Всего-то – разыщу Доценко, шепну ему, что надо уходить, и сразу же вернусь. Еще бы отличить его под маской… Напридумывали себе правил, сами теперь страдают.

– Его по ботинкам легко найти, – перебила Галочка. – Они форменные. Ну а еще по росту и сутулости. Это не я такая умная, это Саенко нашептал. Не знаю уж, со мной делился мыслями, или просто от нервов не мог молчать… Все время, что мы шли, да и потом, когда нас усадили в зал, все приговаривал: «Ты не пугайся, Саенко добрый. Без вины тебе дурного не будет. Мне только одного голубчика сейчас бы распознать, и все, считай, дело сделано. О! Вот и он! У меня глаз верный. Приметы есть приметы. Посмотри!»