Загадка Эдгара По - Эндрю Тэйлор Страница 72

— Она меня недолюбливает, — миссис Франт подняла руку, чтобы пресечь мои возражения. — Вы, должно быть, заметили это. Например, в Грандж-Коттедж.

— Да, — кивнул я, — действительно чувствовалась некоторая сухость.

— Не просто сухость, — миссис Франт отвернулась. — На самом деле она меня ненавидит. Не вижу причин скрывать от вас правду — после сегодняшнего вечера вы заслужили право знать кое-что. Задолго до того как я вышла замуж за мистера Франта, а миссис Джонсон за лейтенанта Джонсона, они с моим мужем были помолвлены.

— Когда мистер Франт жил в Монкшилл?

— Нет, семья мистера Франта покинула поместье, когда он был не старше Чарли. После этого он жил в основном в Ирландии, приезжал только на каникулы, и так вплоть до поступления на службу в банк Уэйвенху. Но его отец приходился родственником Руиспиджам, и иногда мистер Франт проводил каникулы в Клеарлэнд-корт. Миссис Джонсон там выросла, к ней относились как к члену семьи. Так и получилось, что они много времени проводили вместе, — миссис Франт замолчала. — Но ни у нее, ни у мистера Франта не было ни гроша за душой, иначе они непременно бы сочетались браком, — она снова остановилась, а потом грустно добавила: — Мне это известно из достоверных источников.

Я посмотрел на миссис Франт, — ее огромные глаза блестели от непролитых слез. Подозреваю, ей сказал об этом сам мистер Франт, когда упрекал в разрыве с бывшей пассией.

— Кто знает, — пробормотала миссис Франт. — Возможно, миссис Джонсон даже обвиняет меня в случившемся с мистером Франтом.

— Но это полная чушь, мэм.

— Человек не в состоянии ясно мыслить, когда его разум в смятении, — ее голос дрогнул. — Возможно, она тронулась умом именно из-за убийства. Господь свидетель, это очень страшно… а неизвестность лишь усугубляет страх, и вы боитесь, что может произойти что-то еще более ужасное… я и сама через это прошла, — она умолкла на полуслове и снова отвернулась, а через мгновение продолжила, но уже более спокойным тоном: — Скажите, а вы когда-нибудь ощущали, что не в состоянии совладать со своими чувствами?

— Да.

Тлеющий уголек выпал из камина, испустив сноп искр. Я наклонился, чтобы подцепить его щипцами и вернуть в камин. Ее вопрос привел меня в замешательство. Мы с ней не изменились, но изменилось что-то другое, невидимое человеческому глазу, но я мог только догадываться о природе и смысле этих перемен.

Я поднял голову.

— Когда меня ранили, мне показалось, что пострадало не только тело, но и разум.

Миссис Франт кивнула:

— Отец как-то раз заметил, что на войне человек видит такие ужасы, что они преследуют его всю жизнь. — Мы некоторое время сидели молча, а потом она спросила: — А что произошло?

— Тело выправилось много быстрее, чем разум. Долгие месяцы меня ничто не трогало, и я ужасно злился. Злился, что меня ранило, а остальные погибли, что я ничего не сделал, хоть и остался в живых. Я презирал себя, — я помолчал и добавил: — А еще мне каждую ночь снились кошмары. Теперь я понимаю, что я не просто злился, я еще и боялся. Возможно, гнев и страх — это две стороны одной медали. — На мгновение мне вспомнился Дэнси с ликом Януса. — Но не стоит утомлять вас подробностями.

— Когда я увидела вас впервые, мне показалось, что вы нездоровы. Нет, не так… Вы выглядели так, словно между вами и внешним миром — стекло, и если стекло разобьется, то и вы тоже разобьетесь.

Я сказал, тщательно подбирая слова:

— Я впал в такое отчаяние, что однажды лишился рассудка. Лишь на мгновение, но этого было достаточно. Я швырнул медаль в офицера в Гайд-парке, лошадь понесла и сбросила его. Меня арестовали. Я боялся, что меня упрячут за решетку навечно или отправят на каторгу, но мне повезло: мне попался гуманный магистрат, решивший, что я страдаю временным помрачением рассудка, которое можно излечить.

— Мне часто бывает очень страшно, — заметила миссис Франт. — Когда у женщины есть ребенок, то она всегда боится за него, а порой и за себя тоже. А сейчас нам с Чарли есть чего опасаться, — она помолчала немного, потом подняла голову и внезапно спросила: — Зачем же вы пошли на службу, мистер Шилд?

Я вспомнил свои молодые годы и удивился, как же был глуп тогда.

— Одна девушка увлекла и обманула меня, мэм. Я пытался утопить печаль в вине, а когда напился, то нагрубил отцу девушки, по совместительству директору школы, где я преподавал, и в результате потерял место. Чтобы показать окружающим, что я плевать хотел и на девушку, и на ее отца, взял из рук вербовщика королевский шиллинг, о чем пожалел почти сразу же, как протрезвел.

— Прошу прощения. Вы, наверное, считаете меня дерзкой. Мне не стоило спрашивать.

— Это неважно.

— Еще как важно.

Миссис Франт посмотрела мне прямо в глаза, и меня встревожило то, что она может в них увидеть, — страстное, всепоглощающее желание. Одновременно с этим я вдруг понял, что задержал дыхание, — словно в надежде, что, перестав дышать, смогу продлить этот момент до бесконечности, остановить время.

Тут раздался громкий стук во входную дверь, голоса и смех. Я снова позволил себе дышать, пересел за стол и вернулся к газете, которую отложил, как мне показалось, в другой жизни. Миссис Франт молчала.

Через мгновение мы услышали шаги по коридору и торжествующий голос мистера Карсуолла:

— Этот идиот не понял, что у меня последняя червовая карта, он думал, что черви у леди Руиспидж. Нет, с божьей помощью все прошло как по маслу, и после этой взятки партия была у нас в кармане.

Дверь распахнулась, ударившись о спинку кресла. А еще через минуту тишину гостиной нарушили яркий свет, шум, люди. Кроме мистера Карсуолла, мисс Карсуолл и миссис Ли, приехали сэр Джордж и капитан Руиспидж. Леди Руиспидж уехала к себе, но ее сыновья настояли на том, чтобы сопровождать мистера Карсуолла в «Фендолл-Хаус».

Мистер Карсуолл был не пьян, он был возбужден. В отсутствие миссис Джонсон леди Руиспидж снизошла до того, чтобы играть с ним в паре, и насколько я понял, он считал, что отлично держался — и в игре, и в обществе. За карточным столом им выпало сражаться с миссис Ли и каким-то пастором, и миссис Ли изо всех сил делала вид, что весьма благодушно относится к тем убыткам, которые ей пришлось понести.

Мисс Карсуолл, как мы узнали, танцевала чуть ли не все танцы, большинство с сэром Джорджем, два с капитаном и еще несколько с офицерами местного ополчения. Она казалась просто очаровательной — щеки горели, а оживление бежало по ее жилам словно ток. Сэр Джордж проводил ее поужинать в ресторан, и вообще все были очень предупредительны.

Сэр Джордж сидел тихо, но был в равной степени доволен собою. Его брат тем временем приложил все усилия, дабы большую часть времени казаться несчастным: сначала он сетовал, что миссис Франт осталась без кормильца, а потом, прослышав про недуг миссис Джонсон, оценил доброту миссис Франт по отношению к его несчастной кузине. Послушать его, так миссис Франт — первый кандидат на канонизацию. Никто особенно не пекся о здоровье миссис Джонсон. Сэр Джордж заметил, что у нее такой склад характера, что периоды повышенной активности сменяет плохое настроение и общая слабость, и выразил надежду, что недомогание кузины не доставит нам никаких неудобств. Хороший сон поставит ее на ноги.