Обнаженная жара - Ричард Касл Страница 72

Его внутренний повествователь чувствовал себя обманщиком. Взяться за эксклюзивную историю, в конце которой зияет огромный пробел? Вопросы, какими бы интригующими они ни были, не удовлетворяли Рука, и читателя, которого он уважал, тоже не удовлетворят.

Тогда Рук решил обратиться к приемам старой школы. Достал чистый блокнот, отыскал авторучку, в которой еще остались чернила, и начал: «Чего я хочу?» Найти окончание для своей статьи. «А вот и нет!» Чего же тогда? «Сам знаешь». Неужели? «Знаешь, просто еще не подобрал подходящего определения».

Каждый раз, проделывая подобное, Рук думал, что если кто-то найдет этот бред в его старых бумагах, непременно сочтет автора сумасшедшим. На самом деле он позаимствовал этот метод у героя романа Стивена Кинга, писателя, который в поисках сюжета письменно допрашивал самого себя. На бумаге метод выглядел так соблазнительно, что Рук однажды испытал его, и, выяснив, что это отличное средство связи со своим подсознанием, обращался к нему теперь всякий раз, когда упирался в тупик. Все равно что обзавестись соавтором, которому не надо отстегивать проценты.

«Ты неверно определил цель». Знаю я цель — назвать в этой чертовой статье имя убийцы. Ее убийцы, и Эстебана Падильи, и Дерека Сноу. «Убийцу ты знаешь, это техасец». Только технически. «Верно, тебе нужен тот, кто его нанял». Солей Грей? «Возможно. Но она мертва, так что остается лишь гадать. Если только…» Если… Если… Если я не найду последнюю главу? «Поздравляю, цель определена». Неужто? «Возьми на заметку. Не ищи в рукописи имени убийцы. И даже имени заказчика. Ищи подсказку: что могла сделать Кэссиди с последней главой?» А если она не успела дописать? «Ты в пролете». Благодарю. «Не за что».

Как обычно, маленькое упражнение по раздвоению личности привело к простой и очевидной мысли. Рук и пропустил ее оттого, что мысль казалась такой понятной. Он искал человека, а нужна была вещь — та самая заключительная глава. Вернувшись к ноутбуку, Рук открыл заметки, перепечатанные из записной книжки, и прокрутил их со скоростью быстрочтения, выискивая какую-нибудь зацепку. Просматривая свои записи, он снова и снова слышал вопрос Никки: «Что ты заметил в этой женщине?»

Черты характера вроде желания все контролировать и ощущать свою власть не стоило игнорировать, но они не вели ни к чему конкретному. Что же еще он о ней знает?

Кэссиди спала со многими. Рук задержался на этой мысли. Не было ли среди них того, кому она решилась бы доверить главную часть книги? Никто не приходил на ум. С соседями она вечно была на ножах — какое уж там доверие. Управляющий — забавный тип и хорошо делал свою работу, но его очаровательная болтливость, по мнению Рука, исключала возможность доверить Джей-Джею тайну. Холли тоже исключается. Она смягчилась после смерти матери, но в последнюю неделю жизни Кэссиди питала к ней совсем иные чувства. Да, и это все, что ему известно о Кэссиди Таун и ее связях. Связи только на основе взаимной выгоды.

Рук вернулся к мелким деталям, которые записывал, чтобы не забыть. Керамическая табличка у двери в сад отлично характеризовала мнение Кэссиди о людях: «Когда жизнь тебя разочаровывает, остается сад».

Рук задержал палец, чтобы вчитаться внимательнее. Ее страсти к саду было посвящено немало заметок. Эта черта если не оправдывала колумнистку, то по крайней мере представляла ее не столь ужасной. Взгляд уперся во фразу, которую он предполагал сделать заголовком, но отверг как слишком легкомысленную. Рук записал ее, когда при посещении судмедэкспертизы Лорен Пэрри показала им полоски грязи под ногтями убитой. «Кэссиди Таун умерла, как и жила, с грязными руками». Фраза нравилась Руку, но он отказался от нее, соблюдая свое правило: не вмешивать в рассказ суждений автора.

Однако же, если воспринимать ее просто как факт, стоило задуматься. Он вспомнил, сколько раз Кэссиди у него на глазах выходила через балконную дверь в садик. Положит трубку после разговора с издателем и выйдет, оставляя Рука терпеливо дожидаться, пока она срезает увядшие цветы или на ощупь проверяет, не пересохла ли земля. Она говорила, что выбрала эту квартиру только ради садика. Однажды Рук заехал, чтобы отвезти ее в бродвейский театр на премьеру, а Кэссиди встретила его в вечернем платье, с клатчем в одной руке, и с садовой тяпкой в другой. Тут он снова задержался на цитате, которую собирался привести в статье, может, даже выделив шрифтом, — она так изящно связывала профессию с хобби: «Держи рот на замке, глаза открытыми, а секреты закопай поглубже».

Откинувшись в кресле, Рук уставился на цитату. Помотал головой и уже собирался прокрутить страницу дальше, когда вспомнил недавние слова детектива Никки Хит: «Мы идем по тому следу, который есть».

Взглянув на часы, он потянулся к телефону, чтобы позвонить Никки. И передумал: если мысль окажется пустой, жалко вытаскивать ее из дома, особенно после такого тяжелого дня. Рук попытался вовсе выбросить из головы безумную идею, но тут его осенило. Он взялся за записную книжку и отыскал в ней нужный номер.

— Повезло, что вы меня застали, — сказал Джей-Джей. — Я тут в кино собрался.

— Да, я везучий. — Рук шагнул к двери Кэссиди Таун в надежде, что управляющий, поняв намек, избавит его от лишних слов. А на случай, если намек окажется слишком тонок, он недвусмысленно пояснил: — Ты мне только открой и валяй, смотри свое кино.

— А вы в кино ходите?

— Редко.

— Знаете, чего я не пойму? — разглагольствовал Джей-Джей, совсем забыв о тяжелой связке ключей, болтавшейся у него на поясе. — Вы платите деньги за вход, и не малые деньги, верно? И вот вы хотите посмотреть фильм, а люди вокруг чем занимаются? Разговаривают! Болтают без умолку. Портят все впечатление.

— Согласен, — ответил Рук. — Ты на что идешь?

— «Чудаки» в три-дэ. Смехотура про летчиков, скажу я вам. А в три-дэ, верно, вовсе со смеху помрешь, когда они там врезаются в фонарные столбы и все такое.

Двадцать долларов наконец переключили внимание управляющего с общих рассуждений на запертую дверь. Джей-Джей показал, как открывать замок, и отбыл в кино. Войдя, Рук запер за собой дверь и включил свет, чтобы не спотыкаться в разгромленной квартире, которую после убийства и не пытались прибрать.

Он постоял в кабинете, проверяя, не заметит ли какой-нибудь подсказки на свежую голову, и, ничего такого не обнаружив, нажал на кнопку рядом с керамической табличкой, осветив садик за дверью бледным сиянием.

Рук прихватил фонарик и садовую лопатку Кэссиди и остановился, осматривая ряды растений. В слабом освещении созданный Кэссиди узор из осенних цветов представлялся темно-серым. Рук включил фонарь, чтобы осветить темные углы, и медленно, методично стал шарить лучом по клумбам. Он сам не знал, что конкретно ищет. И уж точно не собирался превращать весь сад в археологические раскопки. Лучше прибегнуть к методу Хит и поискать непарный носок. Рук не знал названий цветов — вернее, знал лишь немногие, вроде розового шалфея и нью-йоркских астр. Один сорт Кэссиди называла лиатрис, или «горящая звезда», за яркость осенних тонов. Лепестки астр опали, оставив ржаво-бурые семенные головки.