Ночной снайпер - Фридрих Незнанский Страница 72

— Попробовала бы не понять…

Послышался звонок, и он снял трубку, недовольно взглянув в ее сторону. Елена пожала плечами и стала быстро одеваться, прислушиваясь.

Звонил Свирид.

— Коля, это обычная прослушка в виде чипа… Я про ту, что была в «Волге».

— И что, такую сейчас любой пацан купит на радиорынке? — хмыкнул, перебив, Николай Григорьевич. — Слыхали…

— Ну, не совсем обычная, — терпеливо сказал Свирид. — Через нее разговор может записываться на магнитофон или передаваться на другой телефонный номер.

— То есть, опять же, может записываться на магнитофон? — снова перебил Николай Григорьевич, поглядывая в сторону Елены.

— Соображаешь, — сказал Свирид.

— А на какой номер эти разговоры были параллельно переадресованы, это сейчас возможно установить?

— Нет. Только когда второй абонент подключен. Я пробовал сам включиться, все работает, все пишется, но параллельный абонент уже отключился.

— Хочешь сказать, когда он услышал мой разговор с этим катуарским ментом, то сразу сообразил, что я все понял и ему пора отключаться? — встревоженно сказал Николай Григорьевич, оглянувшись на Елену, уже стоявшую в дверях. — Понимаешь, что это значит?

— Что у прокуроров теперь есть запись твоего голоса, то есть им осталось его идентифицировать…

— Кстати, это ты мне его сосватал, — приглушил голос Николай Григорьевич, оглянувшись на одетую Елену, стоявшую в дверях. — Одну минуту…

Он подошел к ней, положил руки на плечи.

— Ну, с Богом. И держи меня в курсе.

— А если этот Кольчугин опять будет домогаться? — спросила она. — Уже подкатывался, козел. А от самого воняет… Он и Томке житья не давал.

— Возьми его за яйца, — подмигнул ей Николай Григорьевич. — Пусть сначала подпишет дарственную на дом. Ты — способная ученица. Почти как покойница. Не мне теперь тебя учить, как и в какой именно момент его взять.

— Как забудешь такой урок?.. — хмыкнула она.

И подставила ему щеку для поцелуя, прежде чем он закрыл дверь. После чего Николай Григорьевич вернулся к телефону.

— Ты не один, небось опять бабу привел? — хохотнул Свирид.

— Ты мне зубы не заговаривай, — сказал Николай Григорьевич. — Прямо сейчас подъезжай ко мне. Есть разговор.

— Я тут рядом, — сказал Свирид. — Из машины говорю. Через минуту буду.

Он появился, правда, через десять минут, сослался на пробки. Они сидели и пили французский коньяк «Курвуазье», настороженно поглядывая друг на друга.

— Ты меня вывел на Коровина, этого мудозвона, а тот после наших акций даже шины не поменял! — сказал Николай Григорьевич. — хотя я ему несколько раз напоминал. Недостаточно, мол, его профинансировали! А новые шины продал налево! Нет, воровство когда-нибудь погубит эту страну… Черт! Знал бы, с кем имею дело, на свои бы купил…

— Он их тоже загнал бы кому-нибудь… Это ж такой народ.

— Ты прав… А в итоге, пока я с этим козлом трепался, прокуроры мой голос записали.

— Да подожди, не гони волну, еще ничего не известно!

— Это я тебе точно говорю… Прослушку кто поставил? Скажешь, его жена? Меня нюх, он же интуиция, в таких делах никогда не подводит. Иначе бы они не отключились от прослушки, когда поняли, что я их раскусил. И, может, как раз в эту минуту идентифицируют мой голос… Это ты виноват, что меня с ним свел, ты и думай, как теперь быть.

— У меня нет доступа к банку данных, — серьезно сказал Свирид. — Не могу ничем помочь. А если даже уничтожу запись твоего голоса, это тем более насторожит следаков, особенно если они уже провели идентификацию. Время у нас еще есть. Пока найдут, пока проверят…

— Привык ты все топором да топором, — вздохнул Николай Григорьевич, подливая коньяк. — А особенно там, где лучше всего хирургическим ланцетом. Например, можно внести какие-нибудь небольшие изменения, шумы или искажения в исходный образец. Никто ведь не заметит, а голос будет уже другой.

— Наверно, можно, — обиженно буркнул Свирид. — Только не мне, а кому-то другому поручить, кто имеет доступ, за хорошие бабки… А ты это неплохо придумал. Ну да, ты у нас известный аналитик. До сих пор, сам слышал, в твоем управлении гадают, с чего вдруг ты ушел?.. Такой, мол, перспективный, подающий надежды…

— Захотелось настоящего дела, — вздохнул Николай Григорьевич. — Чтоб побольше денег и адреналина…

— Так им и передать? — хмыкнул Свирид. — Если спросят?

— А пошел ты!.. Так у тебя там, кстати, в лаборатории, остались знакомые?

— Есть кое-кто… Но опасно, черт…

— Это твой шанс, — холодно сказал Николай Григорьевич. — Если меня наколют, загремим вместе.

— Кстати о банке данных, чуть не забыл… — припомнил Свирид. — Из той же Генпрокуратуры, точнее, из ее Следственного управления пришел запрос на данные анализов крови и ДНК бывших сотрудников Конторы. И наше начальство дало согласие. Может, это кого-то из твоих ребят касается?

— Час от часу, — озабоченно сказал Николай Григорьевич. — На кого пала тень подозрения, сможешь узнать?

— Как, каким образом? — спросил Свирид. — Если в запросе вообще никто не назван! Речь пока идет только о доступе.

— Возможно, кто-то из наших орлов где-то след оставил… — пробормотал Николай Григорьевич. — Например, порезался. И где-то нашли пятно крови… По нашему или по какому-то другому делу.

— О других делах нашей Конторы с Генпрокуратурой мне ничего не слышно, — напомнил Свирид. — Я бы уже знал. Слушай, может, это Вильгельм Телль оставил след? Или слюну, если плевался… Например, в последний раз на чердаке? А следаки нашли и взяли пробу?

— Скорее всего… — подхватил Николай Григорьевич. — Тем более запрос совпал по времени с его последней акцией… Но он, кажется, никогда не работал на Контору. Сейчас проверим…

Он набрал номер на своем сотовом.

— Гена, это я. Слушай, там наш стрелок далеко?

— Тут, рядом сидит, — сказал Михайлов, что-то жуя. — Позвать?

Леха, по-видимому, сидел с ним рядом и потому сразу взял трубку. В отличие от Михайлова, он ничего не жевал.

— Скажи, Леша, — обратился к нему Николай Григорьевич без длинных предисловий. — Ты там, на чердаке, где был в последний раз, ну, ты понимаешь, случайно не поранился?

— Да, там стекло в чердачном окне было разбито, пока его вытаскивал, порезал руку. А что?

— Еще вопрос. В правоохранительных органах или в Конторе служил? И если да, врачебную комиссию проходил?

— Нет, только в армии, в Чечне воевал… А что случилось?

— Ничего особенного, — не без облегчения в голосе сказал Николай Григорьевич. — Спасибо, отдыхай. Как там Гена Михайлов, не тиранит тебя?