Побочные эффекты - Ирина Градова Страница 72

В этот момент из комнаты со страшным грохотом вырвалась мать Константина и тоже выскочила на крыльцо, похожая на Бабу-ягу, пережившую схватку с Соловьем-разбойником: волосы дыбом, глаза навыкате, рот перекошен – Мономах даже испугался, что ее неожиданно разбил инсульт.

– Отдай мне внука, зараза! – заорала она на невестку и потянулась к Данилке узловатыми руками.

– А ну-ка, Ульяна, ступай в дом и положи моего сына обратно в кровать! – рявкнул Константин, продолжая поигрывать колуном.

Но Мономах не мог позволить ему помешать доставке ребенка в больницу, поэтому он выступил вперед, загораживая собой Ульяну и одновременно оттесняя ее свекровь.

– Константин, это не шутки! – сказал он, стараясь, чтобы голос звучал громко и уверенно. – Даниле стало хуже, и он не выживет в домашних условиях! Ему срочно необходимо стационарное лечение…

– Мой сын никуда не поедет! – перебил его Константин. – Отдай его бабке и проваливай, пока я добрый – и приятеля забирай! А вот моя жена останется, ее место рядом с мужем!

Ульяна посмотрела на Мономаха расширенными от ужаса глазами. Ее губы дрожали, словно она хотела заплакать, но не могла. Она только крепче прижала к себе сынишку, который ни на что не реагировал, и Мономах с тревогой констатировал, что его состояние еще хуже, чем он предполагал.

– Этого не будет! – ответил на ультиматум Константина Мономах. – Мы никуда не уйдем, мы поедем в больницу и Ульяна с нами!

– Ты, доктор, по-моему, не понял, – голос Константина стал тише, и от этого по позвоночнику Мономаха, от шеи до поясницы, поползла предательская дрожь: мужик, несомненно, опасен и в данный момент готов на все. – Я тебе одолжение делаю, а не прошу! Но, если ты принял решение, не стану уговаривать – твой выбор, твоя проблема. Эй, Павел, поднимай-ка нашего однорукого! Антон, бери доктора и идите в лес – вы знаете, что делать.

Мономах нисколько не сомневался, что он имеет в виду: скорее всего, их с Олегом убьют и прикопают в каком-нибудь тихом месте, где их тела не найдут никогда. Мономах не считал себя героем – он очень боялся, отлично понимая, что из себя представляет правая рука Досифея. И все же он обязан был сделать все для спасения маленького пациента.

– Подумай, Константин, Данила ведь и твой сын, и тебе должны быть небезразличны его здоровье и его жизнь! – воскликнул он, взывая к логике и разуму отца. – Еще сутки или двое и твой сын может умереть!

– Ты меня слышал, доктор! – покачал головой Константин. – Я буду решать, куда и с кем поедет мой сын. А ты, если не желаешь поехать прямиком на кладбище, проваливай отсюда!

– Он меня убьет, – едва слышно простонала Ульяна. – Точно убьет!

– Не убьет, – так же тихо ответил Мономах, вовсе не испытывая уверенности. – В общине работают люди из СК, он побоится!

Не говоря больше ни слова, Константин начал медленно приближаться к крыльцу, держа колун в правой руке, и Мономах полагал, что он, не колеблясь, использует его, если потребуется. Сзади Ульяна сражалась с его мамашей, а впереди Мономах видел лишь ухмыляющиеся лица приятелей Константина, готовых в любую минуту оказать ему поддержку. В этот момент он поймал взгляд брата. Олег пытался что-то сказать ему одними глазами. В детстве они понимали друг друга без слов, и сейчас Мономах пытался восстановить связь, казавшуюся давно утерянной. Наконец до него дошло. Дальше все происходило слишком быстро, чтобы уследить за порядком действий. Ноги Олега, длинные и тренированные, неожиданно сомкнулись на лодыжках стоящего рядом с ним Павла. Тот потерял бдительность, полагая, что противник обезврежен и повержен – большая ошибка! Может, рука Олега и висела плетью, однако ноги его двигались с быстротой молнии: сделав подсечку, он сбил тучного Павла на землю и, перекатившись на бок, пережал ему горло. Одновременно с этим Мономах кинулся под ноги Константину, начавшему подниматься на крыльцо. Тот, не удержавшись, покатился вниз, увлекая за собой соперника – благо лететь было невысоко! Оказавшись на земле, Мономах попытался прижать бандита коленом и схватить за шею обеими руками, но тот был намного здоровее и физически сильнее. Борясь с Константином, Мономах краем глаза увидел, что Антон ринулся к лестнице. Он не стал помогать ни одному из приятелей, а сграбастал Ульяну, бесцеремонно отшвырнув в сторону ее свекровь. Она не могла полноценно сопротивляться, ведь ее руки были заняты сыном, но, даже если предположить, что они были бы свободны, вряд ли субтильная женщина смогла бы всерьез противостоять дюжему мужику!

Глядя на Ульяну, Мономах отвлекся, и противник не преминул воспользоваться своим преимуществом: он перехватил руку Мономаха и с силой рванул ее на себя. Тот, не удержавшись, повалился на бок, и Константин перекатился и оседлал его, как монгольский пастух дикую лошадь: в таком положении Мономах не мог не то что двигаться – даже дышать было почти невозможно. Он судорожно хватал ртом воздух, буквально слыша, как под весом Константина стонут и трещат его ребра!

– Ну все, доктор, мое терпение лопнуло! – пыхтя и отдуваясь, прошипел подручный Досифея. – Видит бог, ты меня вынудил: я не могу позволить, чтобы вы с приятелем разболтали всем, что… Короче, не обессудь!

– Эй, Рубальский, отпусти доктора и иди ко мне с поднятыми руками!

Неожиданно раздавшийся неизвестно откуда голос заставил Константина замереть, чем тут же воспользовался Мономах и, несмотря на дикую боль в груди, боднул его головой в подбородок. Удар вышел не очень сильный – лежачее положение не позволяло вложить в него всю свою мощь, однако Константин все же пошатнулся, ослабив хватку, и Мономах сумел спихнуть его с себя. Противник быстро оправился и попытался схватить его за ноги, чтобы удержать на месте. Грохнул выстрел, и Константин, громко матерясь, повалился на землю. Мономах, тяжело дыша, встал на четвереньки, потом попытался подняться и, к своему удивлению, обнаружил, что ноги его не держат. Он не стал искушать судьбу и плюхнулся на пятую точку, ожидая, пока голова перестанет кружиться, а тело снова начнет его слушаться. Несмотря на то, что в глазах плясали звезды, Мономах, наконец, рассмотрел того, кто отвлек внимание Константина, и вздохнул с облегчением.

– Ну, док, жив? – спросил Шеин, приближаясь.

– Угу, – выдохнул Мономах.

– Вот и славно! Я стал слаб глазами или там – ваш…

– Да, это Олег, мой старший брат. Он не погиб, как видите… Но это слишком долгая история, чтобы рассказывать ее сейчас!

– Я подожду, хотя не уверен, что долго выдержу – черт подери, это же просто невероятно!

Приблизившись к Константину, который катался по траве и вопил от боли, опер опустился на колени и защелкнул на запястьях бандита наручники, не обращая внимания на его крики.

– Суркова… она тоже здесь? – спросил Мономах, наблюдая за тем, как несколько человек в камуфляже вяжут Антона и Павла – они и не думали сопротивляться: одно дело – сражаться с врачом и женщиной, и совсем другое – с людьми при оружии!

– В общине, – коротко бросил Шеин, рывком поднимая Константина на ноги. – Она боялась, что с вами что-то случилось!