Убийцы Мидаса - Питер Аспе Страница 70

Николаи приехал в Брюгге около полуночи. Молодой валлон на этот раз постарался одеться как можно неприметнее. На нем был черный спортивный костюм и короткий шерстяной пиджак. В его нейлоновом рюкзаке лежал тонкий трос для скалолазания длиной двести футов, пара спортивных кед, ремень безопасности, около дюжины крюков, пакет с магнезией, магниевым порошком, используемый для альпинизма. В правой руке у него была спортивная сумка без лейбла. Вчера вечером он позвонил заказчику и бросил в трубку лишь одну короткую фразу: «Завтра я начинаю восхождение». «Хорошо», – ответили на том конце линии.

В Брюгге было на два градуса теплее, чем в Генте. Согласно прогнозам синоптиков, температура этой ночью не должна была упасть ниже четырех градусов. Это был самый удобный момент, чтобы забраться на башню и заложить туда взрывчатку. Этого дня Николаи ждал уже давно.

Автобус, на который сел Николаи, направлялся в центр города. Он задумчиво смотрел в окно на проносившиеся мимо темные здания. Второй раз в жизни он видел памятник королю Альберту верхом на коне. Все мускулы его тела были напряжены. Он дрожал от волнения. Сердце его готово было выпрыгнуть из груди. Кровь стучала в висках. Николаи всегда нервничал перед трудными восхождениями, хотя по собственному опыту знал, что перед трудным восхождением нужно иметь трезвый ум и быть совершенно спокойным.

Автобус остановился у Рыночной площади, и Николаи вышел. Статуи Яна Брейдела и Питера Деконинка смотрели на него безучастным взглядом. Николаи же в восхищении долго не мог отвести от них взгляд. Ян Брейдел и Питер Деконинк боролись за независимость Брюгге. В 1302 году они выиграли битву с французской кавалерией и избавили Брюгге от гнета феодальной знати.

Брюгге, так же как Генту и Ипру, пришлось долго и упорно бороться за свою независимость. Бесценные документы, которые являлись свидетельством этих великих исторических событий, хранились в башне Белфорт. Вся башня была памятником великим жителям Брюгге, которые избавили город от гнета французских феодалов. Нижние залы символизировали свободную торговлю.

Николаи проработал свой план до мельчайших деталей. Последние несколько дней он только и делал, что читал о Брюгге и его истории. Он считал, что нужно как следует изучить своего противника.

Николаи даже проникся уважением к башне XIII века, которую он должен был взорвать. Как ни странно, но ему было жаль, что целый пласт бельгийской истории окажется погребен под обломками. Но делать нечего, заказ отменить он не мог. И теперь ему придется испортить этот прекрасный памятник архитектуры за горстку серебра. Из-за сознания собственной низости и из-за того, что ему было жаль калечить такое красивое здание, Николаи нервничал еще сильнее. Но как бы там ни было, ему нужно было взять себя в руки, успокоиться и довести это дело до конца.

* * *

Ван-Ин в эту ночь спал очень неспокойно. Он не переставая ворочался в постели и совершенно не давал Ханнелоре уснуть. В конце концов она не выдержала, спустилась на первый этаж и легла на диване. Она знала, что иногда во время депрессии или других психологических кризисов Ван-Ина нужно оставлять одного. Поэтому никаких угрызений совести Ханнелоре не испытывала. Она понимала, что причиной нервного состояния Ван-Ина послужил рассказ Ксавьера. По правде говоря, он тоже выбил ее из колеи.

Она привыкла к тому, что в мире должен существовать порядок. И неожиданности, подобные появлению Ксавьера и его странного и страшного рассказа, ей были совершенно не по душе.

На следующее утро Ханнелоре принесла чашку кофе Ван-Ину в постель. Он крепко спал, и в комнате раздавался его громкий храп. Она поцеловала его, но он не проснулся. Ханнелоре потрясла комиссара за плечо.

– Вставай, дорогой. Уже восемь часов, – объявила она. – Ты опоздаешь на работу.

Ван-Ин открыл глаза, в изумлении уставился на Ханнелоре, заморгал от яркого солнечного света и укрылся одеялом с головой.

– Сегодня воскресенье, – проворчал он. – Опять твои дурацкие шутки!

Ханнелоре пожала плечами, быстро разделась, легла рядом с Ван-Ином и прижалась к нему. Буквально через тридцать секунд он окончательно проснулся.

– Мой дорогой, к сожалению, это не шутка. Сегодня среда, – сказала Ханнелоре.

Когда закончилось их утро любви, Ван-Ин закурил и взглянул на часы.

– Уже двадцать минут девятого, – проворчал Ван-Ин. – Бог мой! Мы потратили целых двадцать минут.