Смертельные друзья - Николас Колридж Страница 70

– Нам надо обо всем поговорить, – сказал я. – Только не здесь. Где-нибудь в другом месте.

– Вы подозреваете, что нас… – Сузи не закончила, прижав палец к губам.

– Вполне вероятно. Кто-то за мной шпионит, это очевидно. Так что лучше подстраховаться.

Я переоделся, и мы вышли на улицу, зашли в лавку на углу возле Баттерси Парк-роуд. Мы взяли ветчину, арбуз, помидоры и кусок зрелого камамбера, французский батон и со всем этим направились в парк. Было шесть часов, и в парке было еще полно народа, наслаждающегося предзакатным солнышком. На газонах играли в крикет, американские студенты играли в софтбол, а сосредоточенные пожилые джентльмены запускали аэропланы. Кое-где трава либо выгорела под солнцем, либо была вытоптана игроками. Облысевшие газоны покрылись едкой лондонской пылью. Вся эта картина, освещенная мягкими солнечными лучами, казалась такой мирной, такой привычно английской, и трудно было поверить, что всего пару часов назад я оправдывался в том, что я не убийца.

Мы выбрали тихое местечко под раскидистой сосной и разложили на салфетке еду.

– Знаешь, Сузи, что меня больше всего пугает? За мной кто-то охотится, а я даже не знаю, кто это. В полиции мне прямо сказали, что пользуются информацией, которую получают от человека, близкого ко мне. Поверь, это не игра воображения. Кто-то решил меня подставить.

– Кто же это может быть?

– Мы все время упираемся в одних и тех же людей. Микки или Бруно. Они вместе ушли с моих проводов, между прочим. Очень может быть, что они работают в тандеме.

– Но какой смысл? Если уж на то пошло, Бруно должен бы прижать Микки, а не вас. Он же редактор, который пропустил статью Анны про Анастасию.

– Видимо, Микки сумел вывернуться. Я говорил тебе, что он просил Бруно поговорить без свидетелей, когда мы совершали обход владений.

– Но к чему такое злопамятство? Бруно уже отомстил всем: Анна Грант убита, вы уволены. Не хватит ли? Зачем же вас с лица земли стирать?

– Чтобы разделаться со мной навсегда, так я понимаю. Чтобы быть уверенным в этом. Чтобы я уже никогда не смог вернуться к своей работе. Даже если полицейские не смогут меня засадить, все равно мне никогда не смыть пятна подозреваемого в убийстве. Легко могу себе представить, как Гомбрич лично извещает каждого потенциального нанимателя о том, что меня тягали в участок и допрашивали как единственного подозреваемого. С него станется. И кто после этого захочет иметь со мной дело? Безработных журналистов с безупречной репутацией пруд пруди. Есть из кого выбирать. Кроме того, он добавит для колеру и то, что меня обвиняли в насилии против женщин. А в наши дни это почище убийства. Мне теперь вообще никуда не сунуться. Где найти работу, чтобы рядом не было женщин? И ни одна не захочет работать вместе с потенциальным насильником. Всего один телефонный звонок: «Могу сообщить вам по секрету, что у Кита Престона проблемы с женским полом. Если он не может трахнуть женщину, он ее убивает». Больше никаких объяснений не потребуется.

– Неужели Бруно и Гомбрич настолько мстительны?

– Я рассказывал тебе свою мюнхенскую одиссею. Помнишь, как они разделались с Ником Груэном и с тем парнем, который сдуру подцепил Анастасию? Чем я лучше их?

Сузи лежала на спине, подставив лицо теплым лучам.

– Эти люди, – медленно произнесла она, – те, о которых пишут в журналах, те, которые должны вызывать восхищение читателей, при ближайшем знакомстве оборачиваются отвратительными скотами.

– Не всегда. Но часто. Я думаю, их делает такими безудержное стремление к успеху. Чтобы достичь своей цели, они забывают обо всем.

– А мне казалось, они вызывают вашу симпатию. Вы с ними обедаете, ужинаете. Дружите.

– Избавь нас, боже, от друзей, а с врагами мы сами справимся. Слыхала эту поговорку? Ты, в общем-то, права. Я слишком много времени провожу с людьми, которые не стоят уважения. Но это часть моей работы. Было частью моей работы. Теперь я в них не нуждаюсь. И они – голову дам на отсечение – тоже теперь и слышать обо мне не захотят. Безработный я им не нужен. А уж когда Гомбрич раззвонит по всему свету, какой я опасный преступник, я стану самым одиноким человеком во всем городе.

– И что вы думаете предпринять?

– А что мне, собственно, остается? Очень немного. Уеду, наверное. Может, найдется в мире кто-нибудь, кто не поверит, что я кровавый маньяк. Ой, Сузи, я так чертовски устал, что мне ни одна мысль в голову не лезет. Вот куплю самый дешевый билет на какой-нибудь остров в Тихом океане и поселюсь в хижине на океанском берегу. На полгодика, скажем. Иногда я грезил об этом, сидя за столом в офисе. Я даже подсчитал – я смогу прожить на два фунта в день.

– Извините, Кит, но через неделю вам станет скучно до смерти. Сколько можно мерить шагами пляж?!

– Ну да, и еще Кэзи. Невозможно еженедельно летать с другого конца земного шара на встречу с дочкой. Черт, я нахлебался под завязку. С того момента, как мы напечатали эту статью, я ни секунды не знал покоя. Это моя вина. И поделом мне – не надо было связываться с таким дерьмом, как Бруно Фулгер. Люди верят в могущество прессы, а на самом деле пресса абсолютно бессильна. Конечно, какое-нибудь грандиозное скандальное открытие в «Файнэншл таймс» может сделать погоду. Но не тот род журналистики, которым занималась Анна. Лучшее, что она может сделать, это изменить мнение нескольких тысяч читателей о какой-нибудь знаменитости. Но не надолго. Только до появления другой статьи. Сколько человек вспомнят, что Анна написала про Бруно и Анастасию? А ведь это было всего пару недель назад. Ни хрена нам не удалось сделать. Бруно опять на коне. Да нет, даже так: он выиграл, он теперь владеет журналом, который вызвал у него на несколько минут чесотку. А я остался не у дел. А Анна мертва. Бруно Фулгер торжествует на всех фронтах. Смеется над нами вместе с Гомбричем. Они знают, что я провел ночь за решеткой. И сейчас сидят в ресторане, отмечают это событие. Качают головами, вспоминая идиота Кита Престона, который осмелился задрать ногу на всемогущего Бруно Фулгера. Над же быть таким безмозглым щенком!

– Если вы закончили монолог, можно мне вставить несколько слов между строк? – сказала Сузи.

– Прости, я завелся.

– Да, слегка. И жалеть себя – это вам не идет. Не ваш стиль. Теперь, когда вы больше мне не начальник, я могу это сказать. Бессмысленно злиться на Бруно Фулгера. Если он убил Анну, докажите это. Это единственный способ обелить ваше имя. Выясните, как он сделал это.

– Легко сказать! А как это сделать? Мы все время ходим кругами и попадаем в тупик.

– Вы сможете. Вспомните, как мы выслеживали Микки с его дружком, чтобы выяснить, заклеена ли у него рука пластырем.

– И это мне не удалось, вот что я помню. Он держал руку в кармане.

– Но мы раскрыли тайну статьи об Анне в «Санди таймс». Если бы мы не следили за ними, мы бы не узнали, что Микки – близкий дружок Колин Бернс.