Портрет дамы - Диана Стаккарт Страница 70

Катерина неуверенно кивнула.

— Да, Лидия всегда так говорила.

— И она, должно быть, рассказывала вам, что у нее тоже была дочь одного с вами возраста, которая умерла, когда ей было всего несколько недель от роду.

Катерина снова кивнула, на этот раз с нетерпением, которое пришло на смену ее растерянности.

— Да, синьор Леонардо, я все это знаю. Расскажите мне что-нибудь новое.

— Чего вы не знаете, графиня, так это того, что умершая малютка была вовсе не дочерью Лидии. Это была дочь графа ди Сасина, которая однажды утром не проснулась.

Он перевел взгляд с Катерины на меня. Мы обе смотрели на него раскрыв рот от изумления, в то время как Грегорио, казалось, был ничуть не удивлен словами учителя. И все же я чувствовала, что, несмотря на кажущееся равнодушие, он напряжен.

— Конечно, Лидия едва не обезумела, обнаружив, что дочь графа мертва, — продолжил Леонардо. — Она испытала не только горе, но и страх за себя. Было очевидно, что убитый горем отец во всем обвинит кормилицу, поскольку ничем другим, кроме ее недосмотра или злого умысла, объяснить смерть ребенка было нельзя. — Он остановился и, сделав глубокий вдох, закончил: — Под влиянием страха у Лидии родился дерзкий план. Поскольку все домашние скорбели о смерти графини, малышкой занималась лишь Лидия. И только она знала о ее смерти. Поэтому она не сомневалась, что ей удастся совершить задуманное и никто об этом не догадается.

Лицо Катерины было таким же белым, как и ее платье. Жестокая правда перечеркнула все, что она знала о себе и мире, в котором жила. Как и Катерина, я поняла, что это означает, но все же не решалась в это поверить, пока он не устремил свой мрачный взгляд на Грегорио.

— Никто, даже отец девочки, не догадался, что Лидия подменила мертвого ребенка своей собственной здоровой дочерью. Никто никогда не усомнился, что это ее дочь умерла. Проходили годы, и никто, кроме Лидии, не знал, что девочка по имени Катерина ди Сасина на самом деле — дочь кормилицы.

Да, никто. Кроме ее брата.

После этих слов воцарилась такая тишина, что можно было слышать потрескивание пламени ламп, хруст камыша и шум ветра, гуляющего по комнате. Катерина была неподвижна, словно одна из глиняных моделей учителя, и казалось, даже перестала дышать. Затем она медленно повернулась к Грегорио.

— Это не может быть правдой, — тихим бесцветным голосом сказала она. — У него нет никаких доказательств. Скажи мне, что он лжет, Грегорио.

Они несколько мгновений смотрели друг другу в глаза, но когда он заговорил, его слова были обращены к Леонардо.

— Как вы узнали? — тихо спросил он таким же бесцветным голосом.

Учитель покачал головой.

— Я знал, что вас троих связывает какая-то темная тайна, — пояснил он, — но не догадывался, какая именно, пока не начал писать портрет Катерины. Видите ли, у меня есть привычка зарисовывать лица, которые я нахожу интересными. Всего лишь несколько дней назад я случайно нарисовал ваше лицо на одном из эскизов графини. Меня сразу же поразило сходство между вами, сходство столь явное, что его нельзя было объяснить совпадением. С этого момента мне оставалось лишь сложить два и два.

Он добавил, обращаясь ко мне:

— Когда я отдавал белье в стирку, мне улыбнулась удача, и я познакомился с прачкой, которая с давних пор знала Лидию. Она всегда удивлялась, почему Лидия не испытывала особого горя из-за смерти своей дочери. Она также знала о горячей любви кормилицы к юной графине, и что та после того, как покинула дом графа, продолжала видеться с девочкой.

Я едва слушала его, целиком поглощенная изучением лиц Грегорио и Катерины. Сходство было очевидным! Внезапно я вспомнила, что когда в первый раз увидела их вместе, мне показалось, что они удивительно подходят друг другу. Сейчас я понимала, что, сама того не зная, заметила, что их связывают кровные узы.

Катерина, между тем, пришла в ярость.

— Ты лжешь, Леонардо! — закричала она со смесью боли и гнева. — Я никогда не поверю в подобную гнусность! Грегорио не может быть моим братом!

Холодный смех оборвал ее крики. Грегорио нарушил свое молчание и теперь насмешливо смотрел на нее.

— Ах, Катерина, у тебя просто дар обманывать себя. Так что позволь мне избавить тебя от иллюзий, раз и навсегда. Доказать, что Флорентинец говорит правду, очень просто.

Он медленно обошел вокруг нее, как прежде — вокруг Леонардо.

— У тебя на теле есть знак, — сказал он, — он очень необычный. На первый взгляд может показаться, что это просто маленькое родимое пятно, но если присмотреться повнимательнее, окажется, что он имеет вполне различимую форму.

Он остановился у нее за спиной и положил руки ей на плечи. Этот властный жест собственника заставил ее вздрогнуть. Склонившись к ее уху, он заговорил так тихо, что я едва слышала его.

— Знак имеет форму солнца, и он примерно размером с флорин, — он провел рукой по гладкой белой ткани ее платья и остановился на талии. — Он здесь, не так ли?

Она вырвалась из его рук, словно ошпаренная, и развернулась к нему лицом.

— Ты мог узнать об этом от Лидии или от любой из моих служанок, — вскричала она. — Он всегда был там… это ничего не значит.

— В самом деле? — с иронией ответил он. — Полагаю, что это также ничего не значит?

С этими словами он быстро расшнуровал свою черную кожаную куртку. Я знала, что сейчас произойдет, и все же не могла удержаться от возгласа, когда он схватился за воротник рубашки и разорвал ее, обнажая торс.

Даже при тусклом свете на его золотистой коже, прямо над сердцем, было видно темное пятно размером с монету. Это был тот самый знак, который я заметила вчера, когда он стоял передо мной полуодетый.

Одолеваемая тем же желанием, что и я, Катерина дотронулась дрожащими пальцами до маленькой черной метки в форме солнца.

— Т-такое же, — прошептала она. Затем, словно обжегшись, она отдернула руку, и посмотрела Грегорио в глаза.