Плата Харону - Чингиз Абдуллаев Страница 7

Так выглядит убедительнее, — вслух размышлялДронго. — В случае покушения именно они в первую очередь должны васприкрывать. А Семен Григорьевич понадобится для того, чтобы потом незаметноотвезти вас. Нужно будет еще продумать все вопросы. И зачем только вы придумалитакой сложный способ ухода с работы. Ну, это я так, к слову. Значит, шестьчеловек, число дьявола, — задумчиво сказал Дронго, — хотя нет. Вместес нами уже восемь. Это очень много, Сергей Леонидович. Слишком много даже длятого, чтобы спокойно умереть. И плюс еще «убийца».

— Какой убийца? — нервно спросил Блумберг. —Зачем нам убийца?

— Чтобы все выглядело по-настоящему, иначе как высобираетесь умереть? — уточнил Дронго. Банкир поежился.

— Я не думал, что вы решите сделать все на такомсерьезном уровне. Мне хотелось бы просто исчезнуть и чтобы все думали, что япогиб. Скажем, утонул или просто исчез.

— Так не бывает, — возразил Дронго, — выслишком известный человек, чтобы так просто исчезнуть. Пока вас не убьютпо-настоящему и пока не увидят ваш труп, никто не поверит в ваше исчезновение.Это будет еще хуже. Начнут искать и все время будут держать под наблюдениемвашу семью. Нет, так не получится. Давайте умирать «по-настоящему».

Блумберг снова достал расческу. Подумал немного и сунул ееобратно в карман.

— И кого вы предлагаете на роль моего убийцы? —хмуро спросил он.

— Важно не кого. Важно, кто сумеет сделать все заубийцу и потом исчезнуть. Нужен кто-то из ваших близких людей. И нужнаснайперская винтовка с оптическим прицелом, которую я буду доставать по своимканалам, иначе вы можете сорвать всю операцию.

— Вы хотите, чтобы в меня стрелялипо-настоящему? — испугался банкир.

— Нет, конечно. Вы наденете специальный жилет, и вмомент выстрелов все увидят, как пули разрывают ваше тело. Можете небеспокоиться, в киноподобные вещи отработаны неплохо.

— Надеюсь, — кивнул Блумберг, — иначе будеткрайне неприятно, если в меня попадут настоящие пули и действительно разорвутмне тело.

. — Желательно, чтобы это случилось на вашей даче вприсутствии достаточно большого количества людей. Мне нужно будет побывать тами все проверить самому. Убийца выстрелит в вас два раза и, бросив винтовку,сбежит, как обычно бывает в таких случаях. Вы получите два ранения, причем такиеубедительные, чтобы все их видели. Я даже думаю, что рядом с вами можнопоставить какую-нибудь экзальтированную дамочку, которая грохнется в обморок,когда ваша кровь брызнет ей в лицо.

— Значит, кровь все-таки будет?

— Это будет краска. Не проявляйте нетерпения, СергейЛеонидович. Мы еще не договорились по личности вашего убийцы. Нужен будетдостаточно близкий вам человек, но не входящий в первую шестерку людей,находящихся с вами в прямом контакте, чтобы это не так бросалось в глаза. И,главное, должен быть убедительный повод для сбора на даче большого количествалюдей.

Блумберг задумался.

— Может быть, собраться из-за моей картины? —нерешительно прошептал он. — Но она висит в доме.

— Какая картина?

— Недавно я приобрел подлинник Репина. Купил у однойочень известной семьи. Это небольшая картина, но я выложил за нее довольномного денег. Это лучшее размещение капитала. Семья, продавшая мне картину,достаточно известна в России. Просто мы договорились, чтобы я не говорил обэтом, хотя журналисты все равно пронюхали. Дед был академиком, собиралколлекцию живописи. А внук решил продать нашему банку картину. Вот я ее и купилдля себя. Об этом писали в некоторых газетах.

— Вы еще хотите, чтобы вас после этого любили, —усмехнулся Дронго. — Итак, вы желаете устроить презентацию картины?

— Да. Но почему на даче? Не лучше устроить это дома?Или в банке?

— С дачи удобнее везти вас раненого в больницу, —пояснил Дронго, — а по дороге вы можете «умереть», и скорбная весть обэтом придет на дачу, где будут гости. Но прежде всего нам нужно решить, ктобросит винтовку.

Блумберг тяжело вздохнул, напряженно размышляя.

— Этому человеку вы должны доверять, — продолжалДронго.

Банкир все хмурился. Дронго терпеливо ждал.

— Не знаю, — наконец сказал банкир, — простоне знаю.

— У вас нет такого человека? — тихо спросилДронго.

— Наверное, нет.

— Ну и жизнь у вас, Сергей Леонидович, — мягкозаметил Дронго, — просто не позавидуешь. И стреляют банкиров, и травят их,и в тюрьмы сажают. И — никого рядом из друзей и близких. Просто не жизнь, анастоящая пытка. Я начинаю понимать, почему вы хотите сбежать.

— Не только поэтому, — поднял руку, словнозащищаясь от слов Дронго, его собеседник, — в последнее время я сталзамечать, что мои противники неплохо информированы о моих делах в банке. Вполневозможно, кто-то их ставит в известность. А это мне неприятно. Очень неприятно.И это еще одна причина, по которой я хочу поскорее исчезнуть.

— Вы меня убедили, — вздохнул Дронго, —по-моему, вам лучше действительно убраться из банка. И хотя я все равно противстоль экстравагантного способа решения ваших проблем, тем не менее готов вампомочь.

Скажите, ваш второй водитель не может подойти на рольубийцы?

— Паша? — удивился банкир и, не отвечая на вопрос,вдруг кивнул:

— Это интересная мысль.

— В таком случае давайте остановимся на егокандидатуре, — предложил Дронго, — конечно, лучше было бы, есливместо него был бы Семен Григорьевич, но он еще понадобится, когда вас повезутв больницу. Вы ведь не должны сразу умирать. Это должно случиться по дороге вбольницу.

— Вы так натуралистично рассказываете, — нервнозаметил Блумберг, — что мне просто хочется на все плюнуть и оставить этузатею.

— Я бы не возражал, — быстро вставил Дронго.

— Нет, — тяжело вздохнул заказчик собственной«смерти». — Все решено.

Если я еще немного потяну время, они закончат ревизию, итогда мне уже ничего не поможет. Меня просто посадят в тюрьму и там удавятруками уголовников по-настоящему. И при этом варианте моя семья действительноразорится, и никто не поможет.

— Тогда еще раз обговорим детали, — предложилДронго, — и не забудьте, что с этой минуты вы ни с кем больше не говоритеоб этом деле. А любой ваш разговор отныне будет происходить только с моегоразрешения. Иначе я снимаю с себя всю ответственность за предстоящее«покушение».

— Да, конечно, — согласился Блумберг, — уменя просто нет другого выхода.