Свинпет - Валерий Пушной Страница 7

Парни переглянулись, покивали головами, словно перебросились между собой несколькими фразами, и тот, у которого были черные густые брови, озабоченно произнес три слова:

— Куры в огороде.

— Чучела надо ставить, — подхватил второй, со светлыми волосами, и кивнул.

Лугатик замешкался, сбитый с толку:

— Да какие куры, — запротестовал, принимая услышанные слова в адрес девушек. — Нормальные девчата. Говорю же, красавицы. И никаких чучел. Вы сначала посмотрите на них. Советую познакомиться. Не пожалеете. Кстати, как им вас представить? В смысле, как ваши имена? — заглянул парням в глаза.

— Больные опасны, как собаки, жалеть нельзя. Ветеринарная служба в сумасшедшем доме должна избавляться от них, — хмуро бросил чернобровый светловолосому и засунул руки в карманы, затем вытащил и посмотрел на ладони.

— Больные есть больные, их надо отстреливать и усыплять, — причмокнул светловолосый в унисон чернобровому и часто заморгал. — Ветеринарная служба недорабатывает.

У Лугатика удивленно поползли вверх брови, он даже замедлил шаг, несколько отстал от горожан, внимательно вгляделся в их мрачноватые лица. Глаза ему показались пустыми, застывшими, помертвевшими. И трава сбоку от тротуара будто съежилась и пожухла. Репейник возле дерева свернул потемневшие листья. Лугатик сглотнул слюну, прогнав кадык снизу вверх и обратно, подумал, что час от часу не легче, от скуки не умрешь в этом городе, догнал парней и с хрипотцой просипел:

— Парни, вы о каких больных? — вопрос повис в воздухе, горожане по-прежнему не входили в контакт и смотрели на Лугатика без особого желания, с неприязнью, причину которой Володька не мог понять. — Кого отстреливать? — в ответ молчание, Лугатик поперхнулся. — В общем, приятели, ваши проблемы нас не интересуют, мы тут проездом. — Он глянул на дома вдоль улицы. — Вот только интересно, почему у вас все перевернуто?

— Плечи без головы, — чернобровый хмуро почесал ребра под клетчатой рубашкой, убыстрил шаг. — Как всегда ветеринаров не видно, — покрутил головой. — Перевернутый ищет их.

— Плохо день начинается, совсем плохо, нехорошая примета, — светловолосый сморщился, тоже прибавил шаг и покривил губы. — Откуда ветер? Дует, дует. Смрад, смрад.

Володька втянул в себя воздух, теряя терпение:

— Слышь, парни, кончай треп, хватит дурака валять. Мозги пудрить я сам умею. Могу так замутить, что девчата от восторга пищат. Давайте потолкуем по-человечески.

— Ветер с севера, — поежился, как от холода, чернобровый. — Противный ветер. Скверные запахи. Так всегда бывает, когда у больных лопаются язвы. Плохая примета.

— С севера, — охотно подхватил светловолосый и часто заморгал. — Перевернутому путь заказан.

Лугатик хотел возразить, ведь ветер был южный, но, подчиняясь какому-то десятому чувству, обратил глаза к небу. Жгучая бездонная яркость небосвода обожгла знойной до скрипа сухостью. Красно-голубая даль поразила непривычной глубиной цвета. И солнце. Оно было с другой стороны. Лугатик стушевался, он же ясно помнил, что с самого утра они двигались с севера на юг. Так и в этот город въехали. С севера. Впереди юг, за спиной север. До обеда, до наступления жуткой тьмы, которая пришла и ушла внезапно, солнце было слева, на востоке. Теперь, когда день перешагнул середину, солнце должно находиться справа, на западе. Между тем Лугатик обнаружил, что солнце продолжало светить слева. Что за черт, не мог же он перепутать стороны света. С географией у него всегда был полный порядок. Он не любил математику, иностранный, не любил запоминать исторические даты и учить стихи, но географию в школе щелкал слету, как орешки. Наизусть. И сейчас ничего не путал. Ведь после кромешной темноты он четко отслеживал, куда рулила Катюха. Правда, не обратил внимания на солнце. Недоумение расползлось по мозгу, как метастаз. Что это? Сдвиг по фазе или красный диск действительно катится не в том направлении? Разве Земля закрутилась в обратную сторону? Лугатик напряг мозг. Что за ерунда, как будто в голове что-то перевернулось. Впрочем, эти двое, за которыми он едва поспевал, не лучше. Молотят языками сплошную глупость. Поди разбери, что скрывается за всей их тарабарщиной. Странный город. Какая-то релятивная цивилизация. Ничего, кроме возмущения, не вызывает. Лугатик опять было раскрыл рот, но его опередил чернобровый.

— На краях краев водятся разные звери, — хмуро буркнул он. — Всегда, где появляются звери из разных, возникает разнозверье. — Плечи чернобрового нервно качнулись и налились упругостью. — Шумная река прячет собак, от воды несет псиной. Волки не пьют собачью воду.

— Настоящая охота! — подхватил светловолосый, свирепо раздувая ноздри, как будто ему не хватало воздуха. — Философ знает, что делать волку! «Молодой волк страшен», — светловолосый осклабился, недобро глянул на Лугатика. — «Особенно когда он страшен», — добавил многозначительно и наклонил голову, скрывая выражение лица.

Лугатик ровным счетом ничего не понял, не успел переварить, чернобровый неожиданно оглоушил его, и Володька мешком свалился на асфальт. А двое как ни в чем не бывало прибавили шаг, оставив Лугатика лежать поперек тротуара. Опростоволосился бедолага, дал маху, не помогла изворотливость, не выручила удачливость, не вывезло ловкачество.

Раппопет в салоне автомобиля подскочил на сидении, будто осой ужаленный, когда увидал, как стремительно все произошло с Лугатиком, оглянулся мимолетно на Ваньку:

— Ты посмотри, эти задоходые Лугатика вырубили. Ну уж нет, даром им не пройдет! — дернул головой и распахнул дверцу. — Пошли, мозги им вправим! — выскочил из салона.

Ванька замешкался, передавая кастрюлю Карюхе, а когда вывалился наружу, то успел ухватить глазами, как Андрюха подбежал к парням, махнул пару раз кулаками и завалился на бок, уткнувшись носом в траву рядом с асфальтом. Малкин растерялся и приостановился. Парни удалялись. Приведя в чувство Лугатика и Раппопета, под язвительные смешки девчат вернулся с ними в машину.

— Вояки, узнали бы лучше, где тут кафе, кишка кишке заворот устраивает, а вы кулаками машете, — насмешливо съехидничала Катюха.

— С этими красавцами только на природе уху варить, да и то рыбу самим добывать надо, — подлила масла в огонь Карюха. — В городе с ними с голоду опухнешь, — резко сунула кастрюлю в руки Малкину.

Тот смутился, проглатывая издевательства девчат.

— Проще самим найти кафе, чем узнать у этих недоумков, — тихонько и виновато хрюкнул Раппопет. Чувствовал он себя отвратительно, такого унижения в глазах девушек, да и парней, ему никогда не приходилось переживать, все случилось настолько стремительно, что, придя в себя, никак не мог взять в толк, как такое могло приключиться с ним.

— Тогда ищем, — не откладывая в долгий ящик, прозвенела Карюха. — Вы что, нюх потеряли? Надеюсь, не разучились читать вывески и указатели. Двигаем в центр, Катюха, там что-нибудь обязательно наклюнется.

Окраина города осталась позади, дальше выросли многоэтажные, опрокинутые на коньковые крыши дома. Из «жигулей» стали рассматривать улицы, по которым ехали. Вдоль улиц, как и на въезде в город, тянулись асфальтовые тротуары, местами асфальтовое покрытие перемежалось серой тротуарной плиткой. Редкие деревья между дорогой и тротуаром. Дома — как нарисованные, некоторые здания выделялись раскраской и хорошей отделкой. Белым пластиком или свежей краской сияли окна и балконы, и пялились в глаза жирные стебли растущей почти на всех балконах и лоджиях кукурузы. Стриженые газоны, дороги с четкими разделительными полосами. В общем, все как в любом городе.