Ищи ветра в поле - Маргарита Южина Страница 7

– Я пью за маму невесты! Какой она человек!

Пусть за плечами семь десятков лет,

Но он так молод, хоть местами сед!

Матушка новобрачной возмущенно хлопала накрашенными ресницами и собирала губы сердечком, но ее гнева не замечали. Наконец, Люся яростно рванула меха, и все повскакали с мест, пускаясь в пляс. Теперь Василисе можно было и отдохнуть, вернее, заняться настоящей работой. Она выскользнула на кухню и подошла к хозяйке – матери невесты, которую звали Ниной Павловной.

– Нина Павловна, а вы давно здесь живете? – начала она издалека.

– Да уж лет пятнадцать. Да какое это житье? Разве же это житье? Вон у нас в пятьдесят восьмой даже старушка от такой жизни скончалась. Прямо в пожаре задохнулась.

– Разве она задохнулась? Я слышала, ее убили…

– Слушайте! Вы нам праздник не портите! У нас свадьба, а вы про похороны.

– Извините… А кто-нибудь из соседей у вас на свадьбе присутствует?

– А как же! Из пятьдесят второй Анжела Сидоровна и Леонид Феофанович Ныркины. Очень положительные люди, Леночку мою, невесту, любят до безумия. Роман Петрович, опять же, Батонов из пятьдесят пятой. Вон тот, видите, который пельменями жонглирует.

– Так у него всего один пельмень.

– Правильно, остальные он уже слопал. Причем не только в своей тарелке. У него сейчас пост – с женой разошелся. Вы, если хотите про похороны поговорить, сразу к нему обращайтесь. Очень веселый человек, сейчас на кладбище работает, надгробья сторожит.

Батонов Роман Петрович был мужчиной лет пятидесяти, поджарым и довольно экстравагантным. Он то и дело кокетливо закидывал парочку уцелевших волос на блестящую лысину и коварно поглядывал на дам мутным глазом. Не заметить этот персонаж было невозможно: его рубаха – красная в мелкий белый цветочек – знаменем алела среди черных костюмов остальных мужчин. Однако подойти к нему было непросто – этот гость, съев уже все пельмени, теперь прочно приклеился к Люсе. Просил ее сыграть а капелла Бетховена из Седьмой кантаты Чайковского. Василиса присела к Анжеле Сидоровне.

– Какая замечательная свадьба! – льстиво заулыбалась она. – Вы ведь хорошо Леночку знаете, столько лет прожили в одном подъезде.

– Ленку-то? Да кто ее не знает? Вся округа через этот подъезд прошла. Да ведь она уже второй раз замуж-то идет! Ох и везет девке! Только и таланта, что юбкой вертеть, а ведь какого мужика оторвала! Деньги хорошие зарабатывает, не пьет, сирота…

– Скажите, а почему Дарью Семеновну не пригласили? – видимо, спьяну брякнула Василиса.

– Так она сейчас не может, она же умерла на днях, – охотно пояснила Анжела Сидоровна.

– Что вы говорите! Вот несчастье. Да и как же такое случилось? – заохала тамада.

– А чего вы хотите? Старенькая уже была, да еще и по голове кто-то ударил. Милиционеров целая стая была, так вот они и говорили. Не мне, конечно, промеж себя. Да я специально по лестнице ниже спустилась, чтобы лучше было слыхать.

– Ну-ну?

– Ничего не «ну-ну», так и сказали: «скончалась от удара по голове тупым предметом». Ну а потом уже кто-то постарался, квартиру поджег, чтобы людей убитым трупом не испугать, – поясняла Анжела Сидоровна.

– Благородный поступок, – в тон ей покачала головой Василиса. – А Дарья Семеновна одна проживала?

– Одна. Сын вроде имеется, но проживает неизвестно где. Даже не знали, куда ему сообщить о смерти матери.

– А квартира? Кому квартира перейдет?

– Как кому? Государству! Она ведь никакого завещания никому не писала. Вот вы мне скажите, неужели нельзя было квартиру на соседей переписать, а? У меня, например, сын вот-вот женится, угол бы ему не помешал. Так нет, ни себе, ни людям.

– Да, непродуманно вышло…

– Да у нее все непродуманно! – вдруг осерчала соседка. – Ведь вы представляете, умереть, когда в доме пожар! А если бы огонь на наши квартиры перекинулся? Ладно, вон Ромку Батонова пожарники затопили, он под Дарьей Семеновной живет, а если бы нас?

– А скажите, кто-нибудь приходил к вашей соседке? Гости или друзья?

– Ха! А то нет! У бабки же проходной двор был, а не квартира! То она чем-то торговала, то у нее кто-то квартировал, то гаданьем занималась. И захочешь, а всех не упомнишь. Давай уже выпьем за Дарью Семеновну. Горько!! – завизжала Анжела, и Василиса поняла, что больше беседа у них не сладится.

– Люсь, сворачивайся, давай домой, нам же позвонить должны, – толкнула она в бок раскрасневшуюся подругу, которая, по всему было видно, и не собиралась вспоминать, что должна звонить Кадецкая.

– Вы, дамочка, напились, так ведите себя прилично, – неожиданно встал в позу краснорубашечник Батонов. – Оставьте мою даму в покое и не смейте ее тыкать своим грязным пальцем.

– Люсь, поднимайся! – шипела Василиса.

– Васенька… Я не могу. Это жестоко – оставить людей без песен в такой день, – наивно лепетала Люся и украдкой косилась на Романа Петровича. – Ты иди… Ведь и в самом деле звонить должны, а я попозже… сама…

– Ты в своем уме? Хотя да, в своем… Люся, по одному ходить опасно!

– А мы по двое пойдем! – браво выпятил костлявую грудь господин Батонов. – Я сегодня ангажирую эту даму! В смысле провожаю!

– Иди, Вася, ну что я – маленькая? – покраснела Люся и зашептала подруге на ухо: – Когда он пойдет меня провожать, я его про Дарью Семеновну расспрошу.

– Ну смотри, как знаешь, – фыркнула Василиса и улизнула домой, не попрощавшись.

Люся опомнилась, когда время перевалило за полночь. Ряды гостей заметно поредели, невеста с женихом уже давно куда-то подевались, и сама хозяйка сладко похрапывала в соседней комнате. Зато ее муж, крепенький голосистый мужичок, через каждую минуту подскакивал и зычно кричал:

– А теперь по полной за здоровье внуков!

Судя по заплетающемуся языку, сегодня он обеспечил здоровьем всех потомков до десятого колена. Люсю долго не отпускали, буквально висели на ее руках и лезли целоваться, но баянистка была несгибаема. Провожал ее, конечно же, Роман Петрович. Они шли по весеннему ночному городу, пахло свежей зеленью, где-то слышалась музыка, и Люся тихо задавала вопросы кавалеру о трупе Дарьи Семеновны.

– Когда нашли убитую вашу соседку? Вы при жизни хорошо ее знали?

– Да, я знавал ее. Но не только ее одну… Помнится, у меня случилось одно прекрасное знакомство… У нее было замечательно редкое имя – Манефа Венедиктовна. Я с ней…

– О Манефе потом, – пресекла полет его воспоминаний Люся. – Неужели вам нечего сказать про Дарью Семеновну?

– Господи, ну почему же нечего! Конечно, есть, только это… как бы выразиться… другое чувство… К Манефе была пылкая страсть, а к Дарье Семеновне так, соседские чувства, ничего более. Это не весенние воспоминания.