Часы остановятся в полночь - Лариса Соболева Страница 7

Кофе зашипел, перелился через край, ойкнув, Настя убрала турку и поморщилась: вытирай теперь плиту. Мало кто любит лишний раз брать в руки губку, веник, пылесос, только повернутые на аккуратности чистоплюи, а Настя, как все нормальные люди, ленива, правда, в меру. Стоя над плитой, она решала, когда лучше вытереть потеки: до кофе или после. Рациональней помыть вместе с чашкой за один раз, а не разделять эту нудь на два. Настя налила кофе в чашку, села за стол и смотрела новости по телику. Позвонила Кэт, не выдержала, заело ее любопытство.

– Привет, Катя, – посмеиваясь, сказала Настя в трубку.

– Ну, как Макс?

Не ошиблась! Хоть она и акула капитализма, а любопытная, как рядовая мартышка.

– Что тебе сказать… – тянула резину Настя. – Нуждается в воспитании, но, по-моему, он… самобытный дурак, значит, безнадежный.

– А зачем тебе умный в постели? По слухам, Макс супер, я в этом смысле спрашивала, как он тебе?

– Не знаю.

– Ты что, не у него спала?

– Конечно, дома.

– Зачем же поехала с ним?

– Поприкалываться. Знаешь, когда дурак думает, будто он счастье в коробочке для любой юбки, соответственно ведет себя, когда он балдеет от самого себя, это супердурак. Макс настолько был уверен, что я пикнуть не посмею, когда он привезет меня к себе, что даже не поинтересовался, хочу ли я пить кофе, слушать музыку, тем более лежать с ним. И вдруг обломилось! Физиономия у него была, как у наказанного ребенка. Я повеселилась от души.

Жаль, Настя не видела лица Кэт, наверняка оно вытянулось, во всяком случае, она долго молчала, следовательно, обескуражена.

– Не понимаю тебя, – наконец сказала подруга. – Макс – красивый молодой человек, обратил на тебя внимание – воспользуйся. Чего ты кочевряжишься?

Где ж ей понять, Катенька со своими миллионами в свободное от работы время умирает от скуки, пустоты заполняет временными связями, сплетнями, кабаками. Замуж не хочет не потому, что нет желающих жениться на ней, с ее-то приданым это не проблема, а потому, что замужество видится ей обременительным, ведь придется считаться с мужем, ограничить свободу.

– Экстерьер важен, когда покупаешь породистую собаку или кошку, – сказала Настя. – А мне интересно, что у человека внутри, в этом смысле нутро у Макса убогое, если не уродливое. Неужели ты этого не видишь?

– Я не доктор, к внутренностям не присматриваюсь. Жаль, Макс не на меня кинул глаз, я бы не была такой привередливой.

– Не теряйся, он тоже не привередливый.

– Что вечером делаешь? – сменила тему Кэт.

– Работаю в поте лица. А перед работой будем готовить новую программу, у меня там четыре номера. Как-никак последний курс на носу, хочу успеть до начала семестра разделаться с программой, чтоб на диплом времени хватало. Хореограф пошел навстречу.

– Мы заедем на программу, после выступления иди к нам. Если Макса возьмем, тебя он не будет напрягать?

– Абсолютно.

– Тогда до вечера, привереда.

Настя допила кофе, съела мюсли и вареное яйцо, вспоминая физию Макса, хихикала не без удовольствия и злорадства.

Легли под утро, а поднялись, как обычно. Сначала Лору будто кто толкнул, она распахнула глаза и очутилась в теткиной квартире, весь пережитый ужас вернулся. Когда поняла, что больше уснуть не удастся, поплелась на кухню готовить завтрак, впервые возилась с неохотой, ибо настроение в минусе. Поставив на плиту чайник и достав из холодильника остатки вчерашнего ужина, она присела на табурет, обхватила голову руками и задумалась.

Появилась Лана, выключила газ:

– Не слышишь – чайник свистит. Еще взорвется.

Лора словно ее не услышала и не увидела, осталась сидеть в той же позе, бледная, с синеватыми кругами под глазами, унылая, вместе с тем озабоченная. Младшая сестра опустилась на табуретку, беспокойно глядя на старшую. При всей своей строптивости Лана подчинялась Лоре, иногда охотно, чаще преодолевая сопротивление. Подчинялась не из страха перед взрослой сестрой, взвалившей на свои плечи тяжелый груз забот о несовершеннолетних девочках, а потому что, огорчая Лору, сама переживала. Значит, понимала, как трудно ей, хотя для ее возраста типичен эгоизм и нехарактерно понимание других людей, тем более близких. Но удивительно то, что Лора не давила на девочек, не насаждала личную тиранию, не ныла, не упрекала. Казалось, у нее не имеется на это силенок, потому многие полагали, что старшая сестричка нуждается в опеке не меньше младших, но они заблуждались.

– Лорик, ну, не расстраивайся, – жалобно протянула Лана, впору ее саму утешать.

– Ты умылась? – машинально спросила та.

– Нет. Успею.

– Где визитница?

– Я же тебе отдала, ты положила в карман кофты.

– Принеси. Я бросила кофту… где-то там.

Лана тихонечко, так как Лика сладко спала, бегала по комнате, отыскивая вязаную кофту, нашла ее на полу за креслом. Вынув из кармана визитницу, помчалась в кухню, положила на стол. Старшая сестра медленно опустила руки на столешницу, визитница оказалась между ними, а глаза Лоры уставились на нее.

– Не теткина, – сказала она, будто самой себе, не беря в собеседницы младшую сестру.

– Может, ты просто не видела эту штучку у нее?

– Вот именно, не видела. И никто не видел, потому что у нее никогда не было визитниц, карточки валялись по сумкам и столам.

– А мы можем догадаться, кому она принадлежит?

Не ответив, Лора взяла визитницу, вынула все карточки. Поначалу она задерживалась взглядом на каждом прямоугольнике, потом перебирала их все быстрее и быстрее.

– Ты что-то ищешь? – поинтересовалась Лана.

– Хозяина. Или хозяйку. Если здесь есть несколько одинаковых визиток, то мы узнаем имя того, кто потерял визитницу.

– Как много карточек, – подперев подбородок кулаком, произнесла Лана. – Думаешь, убийца хранил в этой штучке и свои карточки?

– Обычно хранят и свои, и чужие… К сожалению, одинаковых нет.

Лора небрежно бросила карточки на стол, они рассыпались разноцветным веером. Заполучив вещь, которая предположительно принадлежит убийце, невозможно отказаться от мысли, что по ней нельзя понять, кто он. Лана сложила карточки и решила перепроверить, спросив: