Кто такой Лу Шортино? - Оттавио Каппеллани Страница 7

– Этот тип в оружии разбирается будь здоров, его на кривой козе не объедешь, – заявил Козимо.

– Это точно. Я опять объяснил, чего хочу, но на этот раз хозяину магазина, и он сразу все понял – вот что значит специалист. И сказал мне, что я прав и он обязательно подберет то, что поможет решить мою проблему.

– Этот да, этот – серьезный человек, – подтвердил Козимо.

– Он немного подумал, оглядел полки и сказал, что мне, пожалуй, подойдет праща. «Сейчас, – растолковал он, – чтобы увеличить силу удара, пращи делают со специальным приспособлением, которое крепится на кисти. Ими запускают цветные стеклянные шарики, которые с десяти метров способны свалить человека с ног и оставить здоровенный синяк».

– Ни хрена себе! – воскликнул Тано.

– Погоди, это еще не все. Когда хозяин повернулся, чтобы взять пращу из шкафа, я увидел коробку, на которой была нарисована ухмыляющаяся крыса с гигантскими клыками. Я спросил его: «А в этой коробке что?» Он засмеялся и говорит: «Дядя Миммо! Что я должен о вас думать?»

В коробке был арбалет. – Дядя Миммо широко развел руки. – Хозяин сказал, что такими арбалетами официально пользуются для уничтожения крыс. Вообще-то в это слабо верится. Чтобы убить крысу из арбалета, ее как минимум надо загнать в угол, а попробуй-ка загнать крысу в угол! Если только, как сказал хозяин магазина, ты не станешь развлекаться тем, чтобы целиться из арбалета в крысу, которую поймал на клей!

– Фу, гадость какая! – сморщился Тури.

– Да заткнись ты! – сказал Козимо. – Что ты вообще на хрен понимаешь в стрельбе по мишеням? И что дальше?

– А дальше я взял этот прекрасный арбалет, завернутый в бумагу, под мышку и пошел открывать свою лавку. Сел за кассу, прочитал инструкцию, зарядил его, натянул тетиву потуже и убрал под прилавок.

– Это хорошо, что натянул потуже… – тоном знатока произнес Тури, желая привлечь к себе внимание. И правда, все засмеялись. Все, кроме дяди Миммо, лицо которого оставалось неподвижным.

– Не вижу ничего смешного, – сказал он. – Так вот, в тот раз, когда пришел бригадир, я хотел рассказать ему об арбалете. Просто так, чтобы похвастаться перед человеком, который понимает в оружии. А бригадир не успел войти, как прямо с порога мне и говорит: «Ну-ка, дядя Миммо, дай взглянуть на твой арбалет, может, на него нужно разрешение». Забрал его у меня и отнес в лабораторию, чтобы, значит, его там изучили. А еще через месяц в газете появляется статья, и в ней написано, что вышел закон, и по этому закону запрещено приобретать такие арбалеты, если у тебя нет разрешения на ношение оружия. Откуда же мне было знать, что выйдет такой закон? В общем, я сказал себе: «Занимайся своим делом и не выступай». Но на всякий случай пошел в тот же магазин и купил второй арбалет. И, когда опять пришел бригадир, я сказал ему всего два слова. «День добрый», – сказал я, и больше ничего. Он тоже со мной поздоровался, а потом пошел в глубь лавки, налево, к полкам с мужской косметикой… А потом… Боже, как вспомню, что было потом… Ну что бы мне рассказать ему про арбалет? Грабитель увидел бы, что мы с ним разговариваем возле кассы, и, может, даже не стал бы заходить. Решил бы, что не стоит меня грабить, и тогда бригадир был бы сейчас с нами.

Дядя Миммо опустил голову, и его печальное лицо отразилось в бутылке «Punt amp;Mes».

– Что тут скажешь, судьба, – философски заметил Козимо.

– Блин, думать об этом не могу! – вздохнул Тано. – Если б вы только видели, как ошметки бригадирских мозгов стекали по шкафу с дезодорантами и капали ему налицо…

– Ладно, хорош об этом! – Козимо встал, вытирая руки о штаны. – И вообще уже поздно, братцы, по домам.

За несколько часов до того – в ту самую минуту, когда темнота на улице перешла в сплошной мрак, дядя Миммо включил в лавке свет. (Для освещения у него в лавке висели две маленькие лампочки без плафонов, которые – странный феномен, не поддающийся разумному объяснению, – не давали абсолютно никакого света, пока полностью не стемнеет.) В тот час, когда в лавку вошел бригадир, в помещении, как всегда, моментально смолкло жужжание мух. Дядя Миммо поздоровался с бригадиром, тот небрежно кивнул в ответ и направился, как обычно, к полке с мужской косметикой.

Дядя Миммо коленом задвинул коробку с арбалетом поглубже под прилавок. При этом табуретка, на которой он сидел, опасно накренилась на двух ножках. Дядя Миммо почувствовал, как жесткое ребро полки уперлось ему в колено, понял, что не сможет затолкнуть арбалет дальше, и привстал, отчего табуретка с сухим треском грохнулась на плиточный пол.

Шум прервал размышления бригадира, который в эту минуту, нацепив на нос очки, читал этикетку на тюбике с кремом для бритья – он как раз собирался сменить крем – и никак не мог решить, брать его или нет. Услышав грохот, бригадир с тюбиком в руке на секунду выглянул из мушиного угла и снова спрятался за полками.

Дядя Миммо с облегчением вздохнул.

Тут скрипнула дверь и, тоже как всегда, поднялся легкий сквозняк, который, как хорошо знал дядя Миммо, – еще один феномен, – продолжал гулять по помещению еще какое-то время, хотя дверь за вошедшим клиентом уже закрылась.

– Прошу вас, подождите снаружи, я вас скоро обслужу, – сказал он, оборачиваясь, и в тот же миг ему в нос уперлось что-то твердое и холодное, а перед глазами возникла бледная физиономия, которую он из-за своей близорукости толком не рассмотрел. Вошедший издал какой-то звук, какой – дядя Миммо не понял. «Деньги, старик!» – заорал тот. Твою мать, мелькнуло в голове дяди Миммо, это же ограбление!

До сих пор с ним такого не случалось. Его охватила паника. Он успел подумать об арбалете, о бригадире, а потом уже не думал ни о чем. Грабитель надавил пальцем на кнопку, отпирающую кассу. Касса сделала «дзынь!», потом «тр-рак!», отчего вздрогнул весь прилавок. Бригадир, читавший этикетку очередного тюбика с кремом, услышал этот звук. Он оторвался от чтения, выглянул из угла с мухами и увидел, что происходит. Моментально оценив обстановку, резко крутанулся на месте почти на полные сто восемьдесят градусов, одновременно доставая оружие. Держа пистолет обеими руками, он сделал шаг в сторону, уходя с линии огня, поднял оружие почти к самому носу, на котором у него сидели очки, согнул локти, прижался спиной к стене, вернее, к полкам с предметами мужского туалета, и взял налетчика на прицел, готовый спустить курок. Из рук у него выпал и с глухим стуком шлепнулся на пол тюбик с кремом для бритья.

Все, что происходило дальше, дядя Миммо помнил в таком порядке: бригадир что-то крикнул, но слишком громко, чтобы понять, что он кричит; вслед за тем слева раздался жуткий грохот, а за ним нестерпимый звон, от которого, казалось, лопнет башка. Дядя Миммо широко раскрыл глаза. Что-то брызнуло ему в лицо. Это были бригадирские мозги.

Как и многие, дядя Миммо видел по телевизору документальный фильм о покушении на Джона Кеннеди. Ошметки мозгов американского президента облепили, словно пена в автомойке, багажник автомобиля с откинутым верхом, в котором тот ехал. Эта картина вдруг всплыла перед глазами дяди Миммо, и он почему-то подумал, что президент Соединенных Штатов Америки не может вот так умереть с красным кружком посреди лба, похожий на индийскую женщину, – это неправильно. Но бригадир-неаполитанец (а он правда был из Неаполя) умер именно так: с кружком во лбу, забрызгав все вокруг собственными мозгами, в общем, точь-в-точь американский президент.