Парадокс Prada - Джулия Кеннер Страница 7

Я восхищена тем, что мой голос звучит нормально, несмотря на потрясение и ярость. Я даже представить себе не могла, что Блейк может быть таким жестоким.

— Я совершенно серьезно, — говорит он и машет рукой куда-то на север. — Они уже расставляют аппаратуру.

— Зачем ты это делаешь? — спрашиваю я.

Дэвид Леттерман снимает в Нью-Йорке, поэтому я точно знаю, что Блейк врет. Только не понимаю зачем.

— Спутниковая съемка, — говорит он.

— Чушь собачья. Леттерман такими вещами не занимается.

— Но сейчас он именно это и делает, — пожав плечами, отвечает Блейк.

Я молча смотрю на него, потому что на самом деле не уверена, врет он или говорит правду. Если честно, не могу представить, зачем ему все это.

— Очевидно, продюсерам пришла в голову идея: поскольку в предыдущем интервью говорилось, что это моя первая роль в кино, второе нужно снять на съемочной площадке, среди декораций.

— Хм. — Я облизываю губы и пытаюсь взять себя в руки. — И ты решил, что это будет здорово? Или это Эллиот придумал? Тогда мне ясно, что вас так завело. Про твое первое интервью столько писали и говорили, что второе должно вознести тебя к небесам. Жаль, что у тебя нет новой подружки. Ты мог бы бросить ее прямо на глазах у миллионов телезрителей, и тогда твой рейтинг подскочил бы еще выше.

— Проклятье, Деви. Я не бросал…

— Даже не начинай.

— Деви…

Его голос звучит резко, словно предупреждение. Но мне наплевать. В формальном смысле, возможно, он порвал со мной не на телевидении перед миллионами зрителей, но мне все равно больно. А еще я чувствую себя униженной.

— Уходи.

В горле у меня застрял комок, и на глаза навернулись слезы. Если он не уберется немедленно, я потерплю поражение. А я не хочу, чтобы он знал, что я все еще схожу по нему с ума. Потому что я продолжаю любить Блейка Этвуда.

— Ну послушай же меня. Я думал, мы могли бы…

Я поднимаю руку.

— Уходи!

На его лице сменяется множество различных выражений, да так быстро, что я не в состоянии определить хотя бы одно из них, потом лицо становится непроницаемым, и Блейк поднимает руку в прощальном жесте.

— Отлично. Я уйду.

— Вот и хорошо.

Он поворачивается так, словно имеет полное право легко и непринужденно войти ко мне и бросить к моим ногам бомбу. Неожиданно меня охватывает такой гнев, что все остальные чувства отступают.

— Ах ты, сукин сын! — ору я, хватаю пакетик с «Фиг ньютонами» и швыряю в него.

Но слишком поздно. Он уже ушел, и пакетик попадает в дверь.

Меня переполняют эмоции, я вся дрожу. Из глаз льются слезы, текут теплыми струйками по щекам. Слезы по тому, что могло бы быть у нас с ним и что мы потеряли.

Но еще это слезы ярости и ощущения, что я потерпела поражение. Потому что наши отношения закончились на этих съемках. Без всякого предупреждения. Без малейшего намека на то, что ему в них что-то не нравится.

Ба-бах! И все.

А теперь он решил дать интервью здесь, на съемочной площадке?

И благородно предложил мне принять в нем участие?

От этой мысли внутри у меня все сжимается и возникает горячее желание нанести ответный удар. Я должна что-то предпринять.

Возможно, сначала я неохотно вернулась в рекламные игры, но я в них участвую и, можете не сомневаться, отлично умею разговаривать с репортерами.

Я выпрямляюсь, в моем теле бушует адреналин, подогреваемый яростью. Пора достать красные лодочки на шпильках и поговорить с ребятишками от Леттермана.

Я не изображала диву вот уже несколько лет… но это вовсе не значит, что я забыла, как это делается.