За миг до полуночи - Наталья Андреева Страница 7

И она чуть ли не каждый день захаживала в крохотный филиал. Приносила старушке домашнее печенье и рассказывала о занятиях в институте. Та все понимала и каждый раз, вздыхая, говорила:

– Уж я, Люсенька, придержу это место для вас. Конечно, вы и сейчас можете работать, переведясь на заочное отделение, но с образованием-то лучше. Учитесь, Люсенька. Вам еще четыре года учиться.

И Люся понимала, что уходить на пенсию ей не хочется.

Она же была девушкой доброй, и, что называется, без крыльев. С одной-единственной мечтой: о месте библиотекарши в филиале, в соседнем дворе. И на танцах привычно подпирала стенку. Почти всю осень. Ная танцевала с Димой, Ада с ее братом, Славой. Иногда с другими. А Люся смотрела на них, умиляясь. Она нисколько не завидовала, ну ничуточки! Так уж распорядилась судьба. Одним царить, другим стоять в сторонке, на обочине жизни. И когда скромный молодой человек в мешковатом костюме, краснея, спросил:

– Разрешите?

Люся удивленно оглянулась. Кому это он? Но поблизости никого из девушек не было, и, ткнув пальцем в грудь, она с неподдельным удивлением спросила:

– Я?

– Извините, – еще больше засмущался молодой человек. – Если я что не так…

– Нет-нет! Что вы! Я готова!

И она одернула юбку, словно пионерка, которую назначили в почетный караул. И сделала шаг навстречу симпатичному молодому человеку.

Он был среднего роста, коренаст, широк в плечах, лицо приятное. Хотя приглядеться к нему повнимательнее она так и не решилась. Танцевала, глядя в потолок и чувствуя, как лицо заливает краска.

– Вы откуда будете? – спросил ее партнер. Держался он от Люси на почтительном «пионерском» расстоянии.

– То есть?

– Откуда приехали?

– Ниоткуда. То есть, я из Москвы.

– Так вы москвичка? – сказал он с уважением! – А я думал, тоже деревенская. Своя. А я с-под Тамбова. По направлению.

– Как-как?

– В Плехановском учусь. На экономиста, – с готовностью пояснил молодой человек. Он заметно смущался и говорил сбивчиво. – Целевое направление. Колхозу нашему шибко экономисты нужны. Передовой колхоз! Сила! Как с армии пришел, так меня сюда направили. Считать умею шибко быстро. Три года обязательно должен потом отработать. В колхозе. Меня друг сюда пригласил, он тута и учится. Тоже с-под Тамбова приехал. Тамбовские мы. Из села. Одноклассники. А вы, значит, москвичка… А как вас зовут?

– Люся.

– А меня Петя. Петр то есть. Люся, можно я потом еще с вами потанцую?

– Конечно, – с готовностью кивнула она.

– Что это за чучело? – спросил брат, когда кавалер оставил Люсю и скромненько отошел в сторонку.

– Это Петя, – краснея, сказала она. – Будущий экономист, по целевому направлению. Из Тамбова.

– Ха-ха! Ну и урод! А костюмчик на нем! А? Умора!

Брат еще долго заливался смехом, но Люся впервые проявила характер. Она еще и еще раз танцевала с Петей и даже пригласила его к себе домой. Родителям Петя, естественно, не понравился.

– Если б москвич, – с сожалением сказал папа. – Хоть бы такому увальню тебя на руки спихнуть. Но о том, чтобы он здесь поселился, и думать не смей! Поняла? Тем более о детях. Только лимиты нам здесь не хватало! Плодить!

– А может быть… – робко заикнулась мама.

– Цыц! Дура. Я сказал: нет. И точка. – Отец положил на стол тяжелый кулак и выразительно посмотрел на дочь. Люся невольно втянула голову в плечи. Раз папа сказал…

Сам он приехал в Москву из деревни, лет тридцать назад. И женился на такой же лимитчице, маляре-штукатуре. Долго жил с женой в общежитии, потом в коммуналке. Там же и детей завели, чтобы в итоге получить хорошую трехкомнатную квартиру. И вот теперь был категорически против «лимиты» в собственном доме, а своих детей называл коренными москвичами. Сын был с ним целиком и полностью согласен.

С Петей Люся стала встречаться тайно. Нравился он ей, и все тут. И в Люсиных мечтах он занял достойное место. Она теперь представляла, прикрыв глаза, как вяжет теплые перчатки Пете, сидя в своем филиале. Или носок. Однажды, уже в конце ноября, родители вместе с братом ушли на смотрины. У брата появилась девушка из хорошей семьи.

– А ты тетеха, нам все только испортишь. Сиди дома, – велел отец, и она позвонила в общежитие, Пете. Мол, можно посидеть в тепле, телевизор посмотреть.

Петя пришел с бутылкой вина, и Люся, которая никогда раньше не пила, захмелела мгновенно. Не слишком трезвый Петя опомнился только, когда, лежа в постели, глянул на часы:

– А когда твои родители придут?

И тут только Люся спохватилась: что же они наделали? Она была в таком ужасе, что, проводив Петю и наскоро прибравшись, забилась в свою комнатку и легла в постель. Накрылась одеялом с головой, чувствуя себя преступницей. Ее колотила мелкая дрожь. Они пришли глубокой ночью, пьяные, а наутро сказали краснеющей Люсе:

– В июне свадьба. С большой родней будем! С богатой! Говорил я тебе, что Славка выйдет в люди!

Когда об этом узнала Ада, она почему-то громко рыдала. Но Люсе было не до того: она пряталась от Пети. Отец запретил плодить лимиту в своем доме. Брат с молодой женой пока будет жить у них, в трехкомнатной. Большая родня пообещала построить молодым кооператив, но не сразу. Годик-другой придется потерпеть. Петя караулил ее у подъезда и просил прощения.

– Я тебя прощаю, – сказала добрая Люся. – Но встречаться нам больше не надо.

Всех замутила, разумеется, Ная. Вбила себе в голову, а заодно и подружкам, что из истории с беременностью выйдет романтическое приключение. Только, мол, надо всех ввести в заблуждение. Что поделаешь, им было по восемнадцать лет, и в отличие от бойкой северянки Люся с Адой, в сущности, были еще детьми. Втроем они строили планы: о том, как ребенок будет переходить из рук в руки и в день своего совершеннолетия узнает, наконец, кто его настоящая мать. Это были фантазии Наи, которой вечно хотелось романтики и приключений.

Люся поначалу даже готова была взять ребеночка к себе. Хотя никак не понимала, почему этого не может сделать Ада. В Люсиной трехкомнатной, выходит, будут жить отец с матерью, брат с молодой женой, да еще и она с ребеночком. А Ада живет вдвоем с бабушкой. Также в трехкомнатной. Так почему? Недоумение у нее так и оставалось, но потом случилось то, отчего всякое недоумение прошло. Осталась только тупая боль: за что?

На День Победы было жарко. Богатая невеста, у которой был папа-профессор, пригласила их семейство за город, на дачу. По словам брата, дача у родителей будущей жены была роскошная, двухэтажная.

– Вот увидишь, как хорошо! – хвастался брат. – Надо уметь выбирать себе жен!

Но Люся поехать не смогла. Она уже договорилась о досрочной сдаче сессии, скоро должны были начаться зачеты. Она зарылась в учебники, по своей давней привычке. Это была ее вторая сессия, первая же была сдана на «отлично», и старенькая библиотекарша, все время покашливая, сказала: «так держать»! Ослушаться наставницу Люся не смела и добровольно осталась дома.