Пятнадцать суток за сундук мертвеца - Фаина Раевская Страница 7

Вопрос был риторический и ответа не требовал. Чисто автоматически я сунула ключик в карман курточки и тут же забыла о нем. Мы с Клавдией с облегчением покинули салон шикарной иномарки. Согласитесь, путешествовать столь длительное время с покойником — занятие малоприятное. Тем более когда выясняется, что труп очень подозрительный и имеет несколько псевдонимов.

Квартира, где жил мой бывший жених, располагалась на седьмом этаже обычного девятиэтажного дома. Для того чтобы это выяснить, нам с Клюквиной пришлось топать пешком вверх по лестнице, несмотря на работавший лифт. Как и в большинстве московских подъездов, стены здесь были расписаны местными художниками. Приводить примеры надписей не стану, потому что меня, как филолога, глубоко возмущают грамматические ошибки и в тетрадях, и на стенах. На каждом этаже было по шесть квартир: три слева и три справа. Каждая из этих троек объединена общим тамбуром и, как правило, солидной металлической дверью. Такая дверь была и у нужного нам тамбура. Чтобы не оставлять времени на рассуждения и размышления, я отважно позвонила в девяносто вторую квартиру.

— Ты уже придумала, что будешь говорить несчастным родственникам? — прошептала Клюквина.

— Нет, — тоже шепотом ответила я. — Это будет экспромт.

Открывать нам не хотели, поэтому пришлось еще несколько раз позвонить. И снова безрезультатно.

— Клава, — я задумчиво почесала за ухом, глядя на негостеприимную дверь. — А ведь у нас ключ есть…

— Что предлагаешь? — озадачилась Клавка.

— Войти и посмотреть! — досадуя на бестолковость сестры, пояснила я.

— A-а… А зачем?

Клюквина снова задала вопрос, не имеющий ответа. Действительно, зачем? Доброе дело мы уже сделали: юношу доставили по месту проживания. А ведь могли бы и в парке оставить! Но была здесь какая-то тайна. Парень представился Клюквиной как Гена, удостоверение и паспорт у него на имя Николая, а телефон, судя по всему, принадлежит Павлу. Ничего интереснее чужих тайн человечество еще не придумало, а я существо до крайности любопытное. Вот и сейчас, стоя перед дверью, я изнывала от любопытства, хотя и понимала, что история, в которую мы с сестрой попали по воле случая, очень неприятная и, скорее всего, сулит мам большие проблемы. Однако я ничего с собой поделать не могла, оттого разозлилась и грозно рыкнула:

— Так надо! Не задавай глупых вопросов!

Клюквина быстро сообразила, что я гневаюсь, тихо охнула и заткнулась.

Квартира, где мы оказались после недолгой возни с ключами, была просторной и сверкавшей модным нынче «евроремонтом». Впрочем, мебели в ней было несколько маловато. Диван, кресло, телевизор с видеомагнитофоном на полу и стеклянный журнальный столик — вот и все убранство ультрасовременной комнаты. Даже занавески на окнах отсутствовали, а с потолка свешивалась одинокая лампочка на длинном проводе без какого-либо абажура. Правда, на стене висела очень неплохая репродукция с картины Сальвадора Дали «За несколько секунд до пробуждения». Мы с Клавдией взялись за руки и пошли на кухню. Она гоже носила следы свежего ремонта — настолько выглядела чистой и аккуратной. При этом она была просто напичкана новой бытовой техникой, начиная от тостера и кончая посудомоечной машиной «Bosh». В углу тарахтел двухдверный холодильник шоколадного цвета с таким же именем. Клавдия отпустила мою руку и решительно распахнула обе дверцы морозильного агрегата.

— Ого! — присвистнула она. — Такого я даже в кино не видела!

Движимая любопытством, я приблизилась.

Недра огромного, приближающегося по размерам к моей большой комнате, холодильника были забиты до отказа. Продукты, несомненно, высочайшего качества и совершенно фантастической стоимости.

— Живут же люди, — завистливо вздохнула Клюквина, — ты тоже могла бы так жить!

— На мою-то зарплату? — усмехнулась я.

— Нет, дорогая, на зарплату мужа!

— Мой будущий муж умер. И нечего теперь плакать по тому, что могло бы быть. Сама знаешь: снявши голову, по волосам не плачут!

С этими словами я, гордо подняв подбородок, удалилась в ванную.

…Он сидел в джакузи, до краев наполненной водой, и вода отчего-то была красного цвета. По странной прихоти мужчина принимал ванну полностью одетый: в джинсах, ботинках и кожаной куртке.

— К-Клава! — заикаясь, позвала я.

Клюквина не замедлила явиться на зов, уловив панические нотки в моем голосе.

— А что у него с горлом?

Клавка сегодня побила все мыслимые и немыслимые рекорды по задаванию глупых вопросов.

— Я, конечно, не специалист, но мне кажется, что оно перерезано от уха до уха, — стуча зубами, пояснила я.

— И ты думаешь, он умер?

— По-моему, да…

Пару секунд мы пялились на гражданина в ванной. Если бы не ужасный разрез на шее, его вполне можно было бы назвать симпатичным. Но в данный момент товарищ выглядел, прямо скажем, паршиво.

Не сговариваясь, мы с Клюквиной бросились к выходу. Клавка при этом издавала сдавленное попискивание, а я только и смогла распахнуть рот в беззвучном крике.

Каким-то образом мы оказались в метро. В вагоне, битком набитом народом, нас загнали в угол и крепко стиснули со всех сторон.

— Афоня, — Клавдия прижалась ко мне, дрожа всем телом. — Тебе не кажется, что два трупа в один день — это перебор?

— Кажется…

— Ты думаешь, его убили?

— А ты решила, что это он сам? Я понимаю, можно вскрыть вены, выпить таблетки, повеситься, устроить самосожжение, в конце концов! Но чтоб горло самому себе перерезать…

Я с сомнением покачала головой. Клавка понимающе кивнула и снова спросила:

— А кто это?

— Я думаю, это Павлик, хозяин квартиры.

— Они педики? — удивилась сестренка.

— Почему?

— Ну, раз вместе жили…

Честно говоря, я уже не была уверена, что парни жили вместе. Но все же какая-то связь между ними была.

— Нет, не думаю, что они педики. Квартира Павлика, это почти точно. А вот Коля… Может, они вместе работали? — я вопросительно посмотрела на сестру.

Она пожала плечами и закрыла глаза. Клавдия, честно говоря, выглядела плохо: бледная, как простыня, с капельками пота на лбу и над верхней губой. Я тоже чувствовала себя не лучшим образом. Тоска по прежней спокойной жизни иногда становилась просто щемящей. Но шестое чувство подсказывало мне, что спокойная жизнь надолго сделала мне ручкой. Невыносимо хотелось хлопнуться в обморок и хоть таким образом дать отдохнуть мозгам. Но, к сожалению, никак не получалось. Тогда я мрачно заявила:

— Надо в милицию идти.

— Опять ты со своими ментами! — воскликнула Клюквина. — Иди, кто тебя держит?! Только предупреждаю: эти деятели от закона повесят на тебя оба трупа. Передачи в тюрьму таскать не буду, и не надейся!