Кирпич на голову - Марина Серова Страница 7

— Сказал хоть, какого цвета глаз должен быть? — вяло поинтересовалась я.

— Голубой! Приказал еще обыскать, вдруг вы при себе документики носите, которые личность удостоверяют.

— Имя он тоже назвал?

— Ага, — парень старательно наморщил низкий лобик. — Иванова. Кажись, Татьяна… Или Марина? Вам лучше знать.

Идиот! Не смог запомнить, кого пошел убивать. Чем я заслужила подобное неуважение?

— Где найти дядю Вову?

— Где ж ему быть, как не в котельной? Квартиру он уже давным-давно пропил…

— А где тут котельная?

— По дорожке прямо, затем налево… Хотите провожу?

Я с сомнением посмотрела на круглую чумазую рожу своего недавнего врага — заведет еще куда-нибудь и пырнет в спину. С другой стороны, он слишком труслив и глуп, чтобы быть опасным.

— Ладно, Сусанин, веди. Если начнешь плутать, уложу рядом с сотоварищи.

— Да я!.. Никогда! Я тут вырос.

— Охотно верю. Ты похож на лесного первобытного человека… Или обезьяну?

Парень никак не отозвался на мои оскорбительные шутки, вскочил и рванул напрямик через кусты. Мне оставалось лишь следовать по проделанной им просеке. Скоро мы вышли на асфальтированную дорогу, обогнули основное здание больницы и закружили среди вспомогательных построек.

— Вот. Дошли.

Мой спутник показал пальцем на приземистое строение с огромной трубой, подбежал к железной двери и задолбил в нее ногой. Минут через десять он устал и переключился на маленькие зарешеченные оконца. Долбил в них палкой и орал:

— Дядя Вова! Открой! Это я, Пашка Гнусов! Я тебе глаз принес!

Ответом ему была гробовая тишина. Мне она очень не понравилась. От посредников принято избавляться. Дверь мне не вышибить, в окно не залезть… Надо звать подмогу.

Подмога явилась, точнее, приковыляла сама в виде двух держащихся друг за друга стариканов бомжеского типа. От них за версту несло спиртом, но мыслительные способности, как ни странно, сохранились.

— Вовке деньжат обломилось, — выдал один из «сладкой парочки», одетый в тельняшку. — И водочки.

— Он начал ее пробовать, а потом усовестился, нас позвал, — поддержал второй. — Но с условием: закуси прикупить и еще выпивки, а то ему самому мало.

— Кто ему дал деньги?

Собутыльники дружно пожали плечами.

— Не сказал…

— Он нам не открывает! — пожаловался Пашка Гнусов.

— Не должен был еще отрубиться, — удивился «матрос».

— На всякую дверь можно найти отпиралочку, — хихикнул второй и нетвердым шагом направился к двери. Последовало несколько странных пассов руками — и дверь с душераздирающим скрипом открылась.

Дядю Вову мы нашли под столом. Никаких признаков жизни! Изо рта тянулась тоненькая струйка слюны, глаза закатились.

— Ой! — взвизгнул неудавшийся киллер. — Отравили!

— Типун тебе на язык, — пробормотал «матрос» и с размаху пнул бесчувственное тело.

Тело пошевелилось и застонало.

— Жив, курилка! — радостно завопил отпиратель двери.

— Ничего здесь не трогайте, — распорядилась я и, повернувшись к Пашке, приказала: — Немедленно вызови милицию и «Скорую»… Хотя здесь же больница… Беги к охране, пусть найдут дежурного врача, каталку и так далее.

Парень бросился вон. Стариканы-алкоголики попятились к двери, но я их остановила.

— Куда это вы собрались? Стойте на месте, нам всем придется давать показания. Неприятно, но никуда не денешься.

— Мы ничего не знаем! — На минутку зашли! — заартачились собутыльники.

Не хватало мне еще за ними на ночь глядя по парку гоняться! Придется проявить хитрость.

— Не дай бог, дядя Вова все же умрет, — предположила я и продолжила со скрытой угрозой: — Вы оба становитесь главными свидетелями, а то и подозреваемыми. Кто подтвердит ваш рассказ о таинственном благодетеле?

Стариканы переглянулись, а я усилила напор:

— Если вы сейчас сбежите, это наведет следствие на соответствующие выводы. Сами понимаете какие.

— Мы всегда готовы помочь нашей любимой милиции, — со слезой в голосе произнес «матрос».

Второй, специалист по открыванию дверей, пребывал в тяжких сомнениях, но удирать не спешил, прикидывал все плюсы и минусы своей незапланированной встречи с органами правосудия.

Топоча армейскими ботинками, появились охранники. За ними семенила худенькая седая женщина — дежурный доктор приемного отделения. Она деловито отодвинула меня и пролезла под стол, на ходу доставая из кармана шприц с уже набранным лекарством.

— Держись, дядя Вова, спасем… — приговаривала она.

— Вы его знаете? — удивилась я.

— Сколько лет бок о бок работаем, — усмехнулась врач. — Старожилы. Эй! Подавайте носилки.

— Куда вы его?

— В реанимацию, куда же еще.

— Но он выживет?

Врач поднялась с колен и устало потерла тонкими пальцами виски.

— Не знаю. Сейчас он в коме. Найди вы его чуть попозже, точно бы умер. А теперь, может, и поправится. Его организм привык к всевозможной отраве, нормального человека лечить бы не понадобилось.

— Почему вы так думаете?

— Потому что догадываюсь, какую дрянь он выпил, — врач кивнула на опрокинутую бутылку водки, из которой вытекла небольшая лужица. — Характерный запах, не так ли?

Я склонилась над столом. Запах резкий, но где я уже сталкивалась с ним?

— Формалин, — развеяла мои сомнения врач. — Только луженый желудок дяди Вовы мог выдержать почти пол-литра этой непитьевой жидкости.

Я тут же вспомнила, что Виолетта пыталась учиться в мединституте и у нее могли сохраниться знакомые, имеющие доступ к консервирующим растворам, в частности, к формалину, хотя его не так уж сложно достать любому человеку, даже далекому от медицины.

Несчастного слесаря погрузили на носилки и унесли. За нами остался присматривать один из охранников. Я вышла на свежий воздух и закурила. Внезапно запищал сотовый. Уж не заказчики ли моей гибели звонят — удостовериться, жива я или нет? Надо их разочаровать.

— Алло!

— Татьяна! Ты забыла о нашем разговоре? — В голосе Романа слышалась плохо сдерживаемая обида. — Я жду тебя без малого час!

— Ой! — Я совсем забыла, что мы должны были встретиться у меня в семь, но не признаваться же в этом! — У меня появилась уважительная причина…

— Я не хотел звонить раньше, мало ли чем ты занята, не хотел мешать. Надеялся, ты мне позвонишь, извинишься, попросишь отложить встречу…

Он был прав, но мне не понравился тон, которым излагались претензии. В конце концов, я ему не жена! Слова не дает вставить.