Пожизненный срок - Лиза Марклунд Страница 7

Он встал.

— Ты лично с ней знакома?

Нина кивнула.

— Ей еще долго будет нужна поддержка и помощь, — сказал врач и вышел в коридор.

Дверь тихо чмокнула, закрываясь. В тишине, которая наступила после ухода врача, Нина стала четко различать массу новых звуков: жужжание вентилятора, тихое дыхание Юлии, ритмичные сигналы кардиомонитора. В коридоре раздавались шаги, то и дело звонил телефон, где-то плакал ребенок.

Нина осмотрелась. Кабинет был тесный, прохладный, без окон. Под потолком потрескивали люминесцентные светильники.

Нина разжала руку и встала. У Юлии дрогнули веки.

— Юлия, — тихо окликнула подругу Нина. — Юлия, это я. Посмотри на меня…

Та едва заметно вздохнула.

— Слушай меня, — снова заговорила Нина. — Посмотри на меня. Посмотри на меня. Мне надо поговорить с тобой.

Ответа не последовало.

Нина ощутила гнев, противный, как кислая отрыжка.

— Ты просто сдалась, — громко произнесла она. — Как это похоже на тебя — опустить руки и ждать, пока кто-то другой поправит твои дела.

Юлия не шевелилась.

— Ну и что я могу для тебя сделать? — спросила Нина, шагнув к носилкам. — Так я ничем не смогу тебе помочь! Почему ты молчишь? Скажи хоть что-нибудь…

Щелкнула рация, и Нина отошла от носилок.

— 16–17, свяжитесь с 90–70. Конец связи.

Начальство взялось ее разыскивать.

Отвернувшись от Юлии, Нина уперлась взглядом в полку, заваленную бинтами. Она извлекла из кармана микрофон и нажала кнопку передатчика.

— Это 16–17. Я нахожусь с Юлией Линдхольм в больнице в Сёдермальме. Ее только что осмотрел врач, прием.

— Ты не должна там сидеть, — сказал начальник. — Нам нужен твой рапорт. Высылаю Андерссона с машиной. Он останется с Линдхольм, пока я не найду кого-нибудь для ее охраны. Конец связи.

Нина выключила рацию. К горлу подступил комок страха.

«Они собираются ее охранять».

Ну конечно, она же подозреваемая.

«Первая подозреваемая в убийстве полицейского».

Она, не оглянувшись, вышла из кабинета.

www.kvälspressen.se

Молния!

Убит Давид Линдхольм

Обновлено 3 июня в 5 часов 24 минуты.

Комиссар полиции Давид Линдхольм, сорока двух лет, найден убитым в своей квартире в Сёдермальме.

Линдхольм был одним из самых известных и уважаемых детективов Швеции. Известен также как ведущий телевизионной программы «Криминал».

Кроме того, Давид Линдхольм сыграл выдающуюся роль в расследовании громких преступлений последних десятилетий. С его помощью были раскрыты самые жестокие и запутанные преступления в шведской криминальной истории.

Давид Линдхольм родился в состоятельной семье в Юрсхольме, пригороде Стокгольма. Несмотря на открывавшиеся перед ним, благодаря происхождению, блестящие возможности, он избрал карьеру полицейского офицера. После нескольких лет службы в отряде быстрого реагирования в Норрмальме был повышен в звании и должности, став сотрудником сыскной полиции и публичной фигурой.

Шведская публика познакомилась с Давидом Линдхольмом, когда он в качестве старшего полицейского комиссара начал вести программу «Криминал». Но легендой он стал после того, как пять лет назад сумел освободить заложников, захваченных в детском саду в Мальмё.

Какой-то невменяемый мужчина заперся в младшей группе и пригрозил, что перестреляет всех детей. Давид Линдхольм сумел войти в контакт с преступником и через два часа переговоров вывел из детского сада обезоруженного маньяка.

Фотограф «Квельспрессен» Бертиль Странд за этот снимок удостоился премии года в рубрике «Классическая новостная фотография».

Допрашивая американца, приговоренного два года назад к пожизненному заключению, Давид Линдхольм сумел выудить у него информацию об ограблении инкассаторов в Боткирке. В связи с этим делом удалось арестовать пять человек и найти почти все из похищенных тринадцати миллионов крон.

Следите за следующими выпусками.

Андерссон стремительно въехал в больничный двор, резко затормозил, оставив на асфальте черные следы. Нина открыла переднюю дверь, не дожидаясь, когда машина остановится.

— Юлию Линдхольм только что осмотрели, — сказала она. — Ты останешься здесь и будешь ее охранять. Тебя скоро сменят.

Андерссон поставил на землю свои огромные ступни.

— На что жалуется убийца? — растягивая слова, спросил он. — На менструальные боли?

Нине захотелось его ударить.

— Я еду в управление писать рапорт, — сказала Нина, садясь за руль.

— Ты слышала предварительное заключение о причине смерти? — спросил Андерссон. — Сначала она пустила ему пулю в голову, а потом размозжила член и мошонку…

Нина закрыла дверь и выехала на Рингвеген. Наступило утро, движение стало более интенсивным. Она взглянула на часы. Было двадцать пять минут шестого. Смена закончится в шесть, но едва ли она управится раньше семи, а то и восьми часов. Надо написать рапорт, заполнить форму П-21…

«Форму? Как я могу сейчас думать о каких-то формах? Господи, ну что я за человек?»

Она глубоко вздохнула, чтобы подавить рыдание. Руки, лежавшие на руле, задрожали, и ей стоило больших усилий унять эту дрожь. Направо, на Хорнсгатан. Переключить передачу. Теперь немного быстрее.

Потом в голове забилась мысль, которая пряталась где-то в закоулках сознания с тех пор, как она вошла в квартиру. «Надо позвонить Хольгеру и Виоле».

Надо как можно скорее поговорить с родителями Юлии. Единственный вопрос заключался в том, как, каким образом сказать им о том, что случилось. Она не могла упоминать детали — это было тайной следствия, не могла сказать им, что увидела на месте преступления, но речь шла о другом. «Надо соблюсти приличия, поступить нравственно».

Нина практически выросла вместе с Юлией у ее родителей. Они спасли Нину от участи двух ее братьев. Каждое лето она проводила долгие недели в одиночестве на ферме, пока ее мать работала на птицефабрике в Валле. Во время учебного года она часто приходила в гости к Юлии, и они пили чай за раздвижным столом деревенской кухни. Нина до сих пор помнила вкус бутербродов и супа из бычьих хвостов, помнила едва уловимый запах навоза, вечно исходивший от Хольгера. Потом, когда у матери заканчивалась смена, она садилась в автобус и ехала домой, в Экебю…

Нина мысленно отругала себя за сентиментальность.

«Это было совсем не тяжело. Мне просто повезло, что у меня была Юлия».