Подземная братва - Алексей Макеев Страница 7

– Надо мне.

– Ладно, не буду тебя смущать. Слушай. Впрочем, полезной информации я тебе не скажу. Все это было, было… Пропади оно пропадом, командир, но никакой причины не верить друзьям-товарищам нет. Пришли к Григорию с пивом, а у того подружка – кофточку смущенно застегивает. Ну, не уходить же – тем паче что парочка свои дела вроде бы закончила. Выпили, одним словом, бросили жребий, Гриша побежал. ВСЕ! Посидели, подождали – пришла мама. Ушли. Женечка сильно нервничает: Гриша у нее один, и она его самозабвенно и очень страстно любит. Готова предложить похитителям себя взамен Гриши.

– Она уверена, что Гришу похитили? – удивился Максимов.

– Да, уверена, – подтвердил Вернер. – Девочка предпочитает редко пользоваться мозгами, бережет на будущее. В отличие от парней, которые глубоко убеждены, что похищение стопроцентно исключено, типа, никому он, на хрен, не нужен, этот Гриша. Семья с трудом доживает от зарплаты до зарплаты, денег там не водится просто в принципе, а все с трудом сэкономленные копеечки уходят на Гришино обучение. Я помог тебе, командир?

– Неоценимо, – пробормотал Максимов. – До встречи. Будет время – позвоню.

К тому моменту, когда бездетная разведенка по имени Надежда добралась до квартиры, Максимов крепко пристыл к батарее. Он сидел неподвижно, «исполненный очей» (таким красивым термином древние обозначали спящих с открытыми глазами), когда мимо прошла женщина в шубе, встала возле нужной двери и, путаясь в авоськах, стала искать ключи.

– Да сколько можно вас ждать, Надежда! – воскликнул Максимов, отдираясь от батареи. – Давайте же сюда ваши авоськи, я подержу. Господи, тяжесть-то какая! Надеюсь, вы купили что-нибудь вкусненькое вашей кошке – она уже три часа пронзительно концертирует.

– Постойте, – оторопела симпатичная тридцатилетняя женщина, – а мы с вами разве знакомы?

– Так давайте же скорее знакомиться! Частный сыщик, занимаюсь пропажей Гриши Савицкого, о чем вы, безусловно, знаете, потому что разговаривали вчера с его матерью. Представьте себе, Гриша до сих пор не явился.

– Какая неприятность! – покачала головой женщина. – Знаете, частный сыщик, очень жаль, что вам пришлось три часа выслушивать концертино моей кошки, но ничего особо нового я сообщить не сумею. Просто не знаю.

– Я ожидал, что вы это скажете, – скорбно проговорил Максимов, – но решил вас дождаться, поскольку предпочитаю строгую логическую завершенность. Послушайте, Надежда, не могли бы вы впустить меня в квартиру и дать немного согреться? Замерз я, понимаете?

– Заходите, в чем вопрос? – рассмеялась женщина. – Поможете скоротать еще один тоскливый вечер.

Он понятия не имел, откуда на земле берутся одинокие, молодые и к тому же симпатичные женщины. Но факт, что в каждом доме хотя бы по одной законспирированной найдется, сомнений не вызывал. Он предпочел не задавать крамольный вопрос. Холод уходил из организма спонтанными толчками, во время которых он даже вздрагивал, да еще начали пощипывать пальцы на ногах. Максимов сидел на потертой кухонной табуретке, ощущая нарастающий интерес к жизни, и смотрел, как уставшая от восьмичасового пребывания за компьютером женщина собирает на стол еду. Иногда он ловил на себе ее мимолетный взгляд. У нее был славный курносый носик и фигура, которой позавидовали бы многие молодые девушки.

– Вы работаете в Гипротрансе?

– Работаю, – согласилась Надежда. – Транспорт проектирую. В плотно спаянном женском коллективе. Пиццу магазинную будете, Костя?

Он прекрасно выучил золотое правило – не надо заговаривать с одинокими дамами об отсутствии мужа, детей и причине угнетающего одиночества. Захотят – сами расскажут.

В кухне было тепло, уютно, подмигивал филин со встроенным часовым механизмом. Не хотелось никуда уходить, даже говорить о работе. Магазинная пицца неплохо усвоилась в оголодавшем желудке, запах бергамота из заварочного чайника приятно щекотал ноздри.

– Вы знаете, Костя, – посмотрела на него немного насмешливым взглядом Надежда. – Я до сегодняшнего дня ни разу не видела частных сыщиков. Редкая профессия.

– Редкая, – согласился Максимов, – но некоторым людям приносит пользу. Конечно, в тот прекрасный день, когда полиция начнет умело и добросовестно выполнять свои обязанности, заработает изо всех сил, частные сыщики просто вымрут за ненадобностью. К сожалению, этот день чудовищно далек – осмелюсь робко предположить, что он вообще никогда не настанет, во всяком случае, в нашей с вами жизни…

– Это плохо, – покачала головой Надежда.

– Очень плохо, согласен. Поэтому тешу себя надеждой, что никогда не придется вспоминать о своей бывшей профессии.

– А какая у вас бывшая профессия?

– Полицейский…

Женщина заразительно рассмеялась, а Максимов окончательно уверился во мнении, что сегодня из этой квартиры не уйдет. Полочка для цветов над посудным шкафом перекосилась – поправить надо. Вентиляционная решетка отторгается от шахты. Завернуть шурупы – милое дело. Давненько в этих серых стенах не гостил мужчина с руками…

Но женщина к сути дела добавила мало. Возвращалась в понедельник с работы – ну да, в 16.40–16.42, к дому подходила, на углу у водосточки столкнулась с Гришкой. Здрасьте-здрасьте, обрулил ее парень и, что-то напевая, пустым пакетом помахивая, припустил к арке. Но не сразу добежал – Надежда обернулась и видела, как во двор въезжала машина с горящими фарами. Гриша посторонился – ступил вправо на бордюр – переждать, пока она проедет арку…

– А не мог он сесть в эту машину?

– Да вы что? Зачем? И как бы он в нее сел? Машина не остановилась, быстро въехала во двор. Меня обогнала, жилец из пятого подъезда вышел, поздоровался, еще посетовал: какой снежище, дескать, валит. Знаете, Костя, вы, конечно, можете десять раз все проверить, но лично я своим глазам привыкла доверять и с полной уверенностью могу засвидетельствовать – в машину Гриша не садился.

– Но и со двора он не выходил.

– Вы уверены? – вскинула глаза Надежда.

– Абсолютно.

– Тогда ничего не понимаю… – Она задумалась, наморщив умудренный техническими знаниями лобик. – Я видела, как он посторонился, пропуская машину. До арки ему оставалось пройти метра три. Постойте, там ведь пожарная лестница. Не мог он на нее?.. – Надежда сглотнула. – Ну, вы понимаете…

– Не мог, – рассмеялся Максимов. – Во-первых, Гриша не сумасшедший, чтобы бежать за пивом, а пробегая мимо лестницы, забраться на нее. Во-вторых, это сможет изобразить только человек-паук – лестница высоко.

– Ну, хорошо, – покраснела Надежда. – А не мог он, скажем, вернуться?

– Мог, – допустил Максимов, – но фокус в том, что Гриша не возвращался. Подойдя к двери подъезда, вы, Надежда, вероятно, обернулись?

– Вероятно, – снова задумалась она. – Я всегда оборачиваюсь, когда подхожу к двери подъезда…

– И вы не одиноки. Нормальное чувство самосохранения. Обернувшись и узрев возвращающегося Гришу, вы бы, наверное, обратили на него внимание?