Экстремист - Сергей Валяев Страница 7

— Ты что, Сашок? Эй! Буль-буль! Я же… Еп! Буль-буль-буль!

Речным хищникам не повезло — мой друг оказался легче воды и не тонул, как я не пытался осуществить свою мечту. А что у нас легче воды? Правильно — хороший человек, которого много.

Когда мы вернулись под пальму в холл, то не обнаружили в рядах доблестной группы никакой паники. Все были умиротворены и спокойны. Я удивился, поинтересовавшись, неужели нет никаких вопросов? По поводу нового распорядка дня и физическо-культурных мероприятий имени меня. Нет, пожали все плечами, кроме одного вопроса. Какого?

— Там вон… утренняя пробежка пятьдесят километров? — объяснил диверсант Куралев с видом агнеца Божьего. — Это так?

— Пятьдесят? — хмыкнул я и взглянул на лист: там чья-то шаловливая ручонка (и я даже знал, чья) накрутила нолик у цифры «5». — Да, полтинник, — подтвердил я. — А что нам такие расстояния? Солдатам удачи.

И soldiers of fortune согласились — пробежим сто. Поутру. Налегке. На том и порешили. И разошлись с улыбками. Я и коллектив.

Так. Если выражаться образно, молодые волки решили проверить старого. Извечный конфликт между отцами и детьми. Ну-ну. Все правильно. Они должны быть уверены во мне, как я в них. Надеюсь, Акела (я) не промахнусь. И мне хватит педагогического такта объяснить, кто здесь ху, а кто — олух, то бишь неопытный. По молодости.

Потом состоялся сбор писем (четыре) и телеграмм (две), и я отправился в соседнюю деревушку. На малолитражке коменданта, с которой он расставался с таким болезненным видом, будто прощался навсегда с соратником по общей хозрасчетной борьбе за простыни, наволочки, подушки, одеяла и проч. Я заверил, что к обеду вернусь.

— А зачем вам в Зюзюкино? — не понимал служивый человечек. — У нас все есть. Как при коммунизме.

— Все, да не все, — ответил я, интригуя.

И уехал в это самое Зюзюкино, где признаков коммунизма не наблюдалось, скорее здесь просматривались общинные отношения. Если судить по запущенности центральной части сего населенного, простите, пункта. По сравнению с ним моя Ливадия — парижское предместье.

Хотя и здесь, на зюзюкинском краю света, незыблемо стоял Дворец культуры имени В.И.Чапаева, во всяком случае ржавая рекламная доска с именем легендарного командарма, героя народного устно-разговорного жанра, утверждала, что именно на этих пропыленных дорогах скатывались в сточную канаву истории головушки соотечественников, срезанных легированными саблями да шашками. Было и сельпо. С почтой. Слева, как входишь, продажа хлебных кирпичей, атлантической селедочки в неподъемных бочках, прелой мануфактуры и сельхозинтвентаря, а справа, как входишь, махонькая каморка, пропахшая сплетнями и сургучом.

Отдав письма и телеграммы деревенской диве в три обхвата, я переступил порожек сельпо. Известно, что я ничего не делаю случайного. Появление мое в этом культурно-торговом центре преследовало определенную цель. Мне нужно было наглядное пособие. Для будущих теоретических занятий с группой. И под стеклом витрины я обнаружил то, что искал. Уцененный набор оловянных солдатиков. Несколько резиновых пупсов, страдающих базедовой болезнью. И пластмассовые автомобильчики.

— Вы аккуратнее с этими игрушечками, — предупредила пожилая продавщица. — А то малыши подавиться могут. Несмышленыши же.

— Мои малыши смышленыши, — на это отвечал я.

— И много их?

— Шесть, — признался я.

— О, счастливый папа, — улыбнулись мне. — И все мальчики?

— Да.

— Ну надо девочку, — предложила словоохотливая продавщица, являясь, очевидно, по совместительству агентом ЦРУ.

— Девочка будет, — вздохнул я. — Быть может.

— Купите куколку, — и показала на метровую белокурую кралю. С неисправимым косоглазием ультрамариновых глазищ, придающих всему пластмассовому личику хмельное выражение.

Бедные наши дети! Могут сразу потерять веру в прекрасное. Нет, лучше я напишу моей младшей сестре Анне буржуазную Америку, где поливиниловых красоток лепят со знаком качества.

Я сел в машину, как на примус. Деревенька вымерла, точно по ней проалюрил отряд с Василь Иванычем на лихом коне.

На речном обрыве жалась полуразрушенная церквушка — жертва прямого атеистического попадания. Удобное, повторюсь, местечко для работы снайпера. По обитателям санатория «Аврора».

Я отметил это обстоятельство, поскольку, как проговорился комендант, иногда на выходные в хозяйство залетают птички очень высокого полета. А мало ли что в нашей жизни может приключиться. Вдруг откроют охоту на дичь. На уток там. Или гусей. А что может быть вкуснее жареного гуся с яблоками? Под холодную водочку.

Естественно, кишки тут же затрубили сбор к приему пищи. Пришлось нажать на акселератор и автолошадка помчалась в стойло — аллюром.

Я опоздал к самому интересному. Как-то не прочувствовал ситуацию. Наверное, моя интуиция перегрелась на солнышке? Да, и кто мог подумать, что шекспировские страсти, как тень отца Гамлета, бродят в соснах и елях ведомственного учреждения.

Как выяснилось, два влюбленных юнца, слава Богу не «мои», принялись выяснять отношения в кафе. Из-за Форы.

Некто Сычев от чувств-с ущипнул кокетливую прелестницу в кокошнике за её качественную форопопку. Девушка привычно отмахнулась от охальника поварешкой и, казалось, что конфликт исчерпан. Не тут-то было. Честь честной девицы решил защитить некто Подгородинский, этакий качок-переросток. И как — полным чайником компота! По кумполу. Будто нельзя было огреть соперника пищевым котлом. Или табуретом. Зачем, спрашивается, переводить вкусный продукт? Эта верная мысль посетила не только Сычева, который нежно притомился от подлого удара и стёк под столик отдыхать, но и его товарища некто Порватова. Тот схватил за грудки вражину Подгородинского, и они вместе кувыркнулись из кафе. Через стеклянное полотно. Их разняли, подождав пока они продемонстрируют все свои бойцовские качества. И незнакомые публике приемы умерщвления.

Пришлось оскорбленному таким хамским отношением к казенному имуществу коменданту вызвать военный патруль, врача и стекольщика. Последний задерживался и через рваную рану стекла гулял ветерок, потрепливающий занавесочки с рюшечками.

Под этот ветерок было приятно обедать. Мне. И всей нашей группе. Мои охламоны решили подождать меня, и к боевым действиям на столовом фронте попридержались. И слава Богу.

Уж я знаю яростный норов Хулио — за даму своей мечты он бы сражался, аки лев, и снес бы кафешку к такой-то всем известной матери. И помогали бы ему новые его друзья. Во главе с подшефным Арсенчиком, любителем колоть кирпичи. Не только на своей, но и чужих черепушках.

Через час мы начали работать. Я предупредил, что времени у нас нет, чтобы группа получила академические знания по безопасности и охране Тела. Однако есть непреложные законы в этой области, которые необходимо знать назубок. Эти знания помогут не совершить нелепых ошибок и сохранить жизнь подопечного и свою.