Сочинитель - Андрей Константинов Страница 7

— Сыночка, не смотри, отвернись, дядя был пьяный, упал…

— Миша, Миша, не лезь туда, Миша!

— Ни хрена себе! Я, главное, смотрю — мужик вроде как не в себе…

— Знакомого он увидел — встречал, наверное. Он к нему побежал и запнулся… Мужик, наверное, в поезде забыл что-то: шел, шел, вдруг развернулся — и назад… А этот, с бутылкой, его окликнуть хотел…

Кудасов, медленно выходя из глубокого «ступора», повернулся к мужику, сказавшему про то, что Кольцов увидел знакомого. Мужик, натолкнувшись на безумный взгляд Никиты, наклонился к лейтенанту и участливо спросил:

— Ты что, парень? Заплохело?

Несколько мгновений Никита не мог вымолвить ни слова — его словно заклинило, он молча смотрел мужичку в лицо и тяжело дышал…

(Странные иногда вещи происходят с человеческой психикой — потом Кудасова долго будут мучить кошмары, в которых ему придется заново переживать все то, что произошло на перроне Варшавского вокзала 17 апреля 1983 года. И каждый раз почему-то эти сны будут обрываться на том моменте, когда Никита глядит в лицо мужчины, говорящего, что Алексей Валентинович побежал за знакомым… Время постепенно размоет черты этого лица, от него останется только одна деталь — красноватая родинка на левом веке. А мертвое изломанное тело Кольцова не приснится Кудасову ни разу…)

С огромным трудом лейтенант смог наконец выдавить из словно проржавевшего горла одно слово:

— Как?!

— Чего «как»? — удивился мужчина с родинкой на левом веке. Эта родинка была единственным, обо что «спотыкался» взгляд — остальные черты лица казались неуловимо усредненными, словно смазанными. Люди с такими лицами похожи сразу на многих и одновременно ни на кого конкретно.

— Как выглядел этот «знакомый»?! — закричал Кудасов, и к нему начали поворачиваться удивленные лица людей. Не обращая ни на кого внимания, Никита схватил мужика с родинкой за рукав и дернул на себя: — Как он выглядел, быстро! Я — сотрудник угрозыска.

— Он… — растерянно пробормотал мужчина. — Он такой худощавый, седой. Лет сорок ему… В сером плащике. С чемоданчиком…

— Куда он пошел? Куда! — Туда, — махнул рукой мужик в сторону хвоста поезда, — Я толком не видел… Этот, второй, почти сразу с платформы свалился.

Лейтенант развернулся и, расталкивая людей, побежал вдоль опустевших вагонов поезда, спрашивая у каждого проводника, не возвращался ли худощавый седой пассажир в сером плаще с чемоданчиком. Проводник седьмого вагона сказал, что видел, как похожий человек бежал в конец платформы. Кудасов рванул к последнему вагону, остановился на краю перрона и отчаянно закрутил головой во все стороны. Но Бес, или тот человек, который был похож на Беса — словно растаял в прозрачном апрельском воздухе…

Когда Никита вернулся к месту гибели Кольцова, там уже вовсю работали «линейщики» (Сотрудники вокзального отделения милиции.). Кудасов попытался найти глазами мужика с родинкой на веке, но тот, видимо, уже успел уйти — кому охота ждать, пока тебя в свидетели запишут?…

Тремя часами позже Никита сидел в кабинете майора Грушенко и тусклым голосом рассказывал про все, что случилось на Варшавском вокзале. Кудасов говорил долго, потому что ему пришлось изложить и предысторию, касавшуюся Бертолета и его странного самоубийства. Упомянул лейтенант, естественно, и Антибиотика, и Беса — собственно говоря, Никита лишь пересказал слова Кольцова…

Грушенко, выслушав рассказ Никиты, долго молчал, а потом тяжело вздохнул и с силой провел пятерней по своей блестящей лысине:

— Эх, Лешка, Лешка…

— Товарищ майор… — начал было Кудасов, но Грушенко прервал его взмахом руки:

— Подожди, Никита… Алексей моим другом был… Ты же не знаешь, что мне стоило на оперскую должность его перетащить. Хорошо, что ты сразу мне позвонить догадался… Ты, вот что… Про всю вашу комбинацию с Бесом и Бертолетом — молчи.

— Но, товарищ майор…

— Я знаю, что говорю! — повысил голос Грушенко. — У тебя, кроме слов, ничего нет… Никто тебе не поверит, решат, что ты Лешку выгораживаешь… А он… Ты бы почитал, как его замполит характеризует… Нет у нас мафии… А с теми, кто ее найти пытается — очень странные вещи случаются. Ты хороший парень, Никита, и со временем из тебя может выйти правильный мент… Я хочу, чтобы ты дальше работал, а не сгорел, как мотылек на свечке… Молчи. Пройдет время, и ты поймешь, почему старый майор Грушенко на себя этот грех берет… Голову о стенку расшибить — дело не хитрое… Труднее подготовиться, оснаститься грамотно — снести, на хер, эту стену. Алешка поймет, не обидится…

Грушенко снова вздохнул, отпер свой сейф и вынул оттуда бутылку «Московской».

— Ладно, лейтенант, давай помянем Алексея… Пусть земля ему пухом будет…

На похороны Алексея Валентиновича, к удивлению Никиты, пришло много народу, но хоронили капитана скромно — салют и оркестр ведь только старшим офицерам полагаются. Траурная церемония не заняла много времени…

Через неделю после похорон Никита, просматривая сводку, натолкнулся на информацию о неопознанном трупе, выловленном в озере Долгом… Приметы утопленника, при котором никаких документов не оказалось, заставили Кудасова навести подробные справки. Через некоторое время при помощи дактилоскопической идентификации удалось установить, что в мире живых утопленника звали Анатолием Мироновичем Безюченко, что он дважды был судим и в местах лишения свободы приобрел кличку «Бес». По заключению экспертов, на момент смерти Безюченко находился в состоянии сильного алкогольного опьянения…

Кудасов сразу доложил майору Грушенко о том, что Бес все-таки нашелся, что он не был плодом больного воображения покойного Алексея Валентиновича, но… Грушенко в ответ только вздохнул: информация об утопленнике в Долгом ни на что повлиять, в принципе, уже не могла.

Короткое служебное расследование по поводу смерти инспектора уголовного розыска 98-го отделения милиции пришло к выводу, что капитан Кольцов погиб в результате несчастного случая…