Три мужа и ротвейлер - Наталья Александрова Страница 7

— Сегодня жаркое по-мексикански! Вот я принес всеингредиенты — лук, перец зеленый и красный, помидоры, а мясо у тебя есть.

— Послушай. Я не против жаркого по-мексикански, нонеужели у тебя нет других дел, кроме как таскаться ко мне и проводить время накухне? — не удержалась я. — Ведь мы вроде бы развелись…

— У тебя портится характер, — спокойно сказал он,не желая обидеть, а просто отметил очевидный факт.

— Да таю я, характер у меня и так всегда был скверный.Естественно, когда женщина разводится с первым мужем, говорят — бывает, когдасо вторым — ужасное невезение, а вот когда уж с третьим — тогда говорят, чтомужчины тут ни при чем, это у нее самой что-то не то. Так что я уж как-нибудьпроживу одна со своим скверным характером, не нужно меня опекать. Конечно, еслиты беспокоишься о собаке…

— Иди уж, не мешай готовить!

Я потащилась в комнату, обиженно бурча себе под нос. Когда япроходила по коридору, в дверь снова позвонили. Видимо, по рассеянности послеразговора с Олегом, я открыла, даже не глянув в глазок. В квартиру тут жеввалились двое красномордых мужиков и еще более красномордая тетка запятьдесят.

Не так давно, уже после смерти Валентина Сергеевича, этакомпания уже приходила ко мне по поводу обмена. Но тогда я была начеку иразговаривала с ними через дверь.

Собственно, и разговора-то никакого не было, я простопослала их подальше.

— Ну что, девонька, надумала меняться? — безвсякого вступления завела тетка старую песню.

— Не собираюсь я ни с кем меняться! — Я пыталасьвытеснить их на лестницу, но силы наши были неравны. Они постепенно вдвигалисьв квартиру, нагло осматриваясь и не обращая внимания на мое сопротивление.

— Ты это, не больно-то фордыбачься! — угрожающепробасил коренастый мужичок. — У нас, фиалка-магнолия, все схвачено! Лучшепо-хорошему договоримся, а то, сама понимаешь, что будет!

— Не понимаю и понимать не собираюсь! И вообще, вон измоей квартиры! — Я попыталась сказать это громко и решительно, нополучился только жалкий писк.

Второй мужик — рыхлый, толстый, но такой же красномордый —заглянул было в кабинет, но обернувшись на мой жалкий окрик, умиротвореннымголосом произнес:

— Тише, тише, хозяюшка, горлышко-то не надсади! Тывообще, я замечаю, здоровье не бережешь. С нами ссориться-то не надо, а то,неровен час, заболеешь! Были и такие, что с нами ссорились — так где онисейчас?

По больницам-госпиталям здоровье поправляют, если есть чегопоправлять!

— Во-во! — поддержал его коренастый. — А утебя, фиалка-магнолия, здоровьишко-то хлипкое, тебя пальцем ткни — ты ипереломишься, так что лучше складывай-ка чемоданчики да готовься к переезду!

— Это кто здесь так разошелся? — послышался вкоридоре негромкий, но решительный голос Олега. — Кому там дверь входнуюне найти?

— А ты кто такой умный? — повернулась на голоскрасномордая тетка.

— Я! — ответил Олег.

Он стоял в проеме кухонной двери с достаточно решительнымвидом, а рядом находился Гораций и рычал негромко, но мощно, как двигательгоночного автомобиля.

— Это еще кто у тебя тут? — поинтересовалсякоренастый, но без прежней агрессивности в голосе.

— Муж, — коротко, но злорадно ответила я.

— Какой муж, фиалка-магнолия? Нету у тебя никакогомужа!

— Справочки навели? — ядовито поинтересовалсяОлег. — Я вот тоже справочки навел. Так вот, Костя Орловский о вас ислыхом не слыхал, и очень заинтересовался, кто это у него тут самодеятельностьюзанимается. Ему вашу внешность в ярких красках описали, и он обещалразобраться…

При этих словах красномордых словно ветром сдуло. Яудивленно огляделась — от них не осталось и следа, и дверь сама собойзакрылась. Не приснились ли они мне вообще? Но нет, вон мой бывший благоверныйстоит, надувшись и сейчас опять будет воспитывать.

— Ты что же это делаешь? — похоже, он разозлилсявсерьез. — Знаешь ведь, в какое время живем, а пускаешь черт те кого! Вглазок лень глянуть?

— Да я в твоем присутствии расслабилась! Обычно ятакого себе не позволяю!

— Господи, какое легкомыслие! Я теперь тебя вообщебоюсь одну оставить…

Очень мне не понравился его тон. Как будто я уж совсемвыжила из ума. Но вместо того чтобы скандалить, я решила быть спокойной.

— Тебя жена не заждалась? — невиннопоинтересовалась я. — Домой не пора тебе?

— Домой пора, — согласился Олег, — но насчетжены это еще неточно, возможно, я передумаю.

— Или она, — поддакнула я, — хотя ведь у тебяже чертова прорва достоинств…

— И не надейся от меня избавиться, — строго сказалОлег, — я чувствую за тебя ответственность.

— Перед обществом? — начала было я, но потом мненадоела наша перепалка и я спросила, чтобы переменить тему:

— А откуда ты знаешь Костю Орловского?

— Какого Костю? — Он искренне удивился.

— Ну ты же сам сказал только что этим, красномордым…Что Костя Орловский про них ничего не знает…

— А, это! — Олег рассмеялся. — КонстантинОрловский — художник начала прошлого века, и он действительно про этихкраснорожих ничего не знал, и теперь уже, конечно, не узнает. Но это — чистаяпсихология, действует на такую шантрапу безотказно. Видно же по ним, что мелкоежулье, ничего серьезного…

Все-таки у Олега масса достоинств, несмотря на то, что онужасно любит меня воспитывать. Жаркое по-мексикански сделало бы честьшеф-повару ресторана «Метрополь». Возможно, поэтому я с Олегом и развелась — нафоне его бесчисленных достоинств у меня начал развиваться комплекснеполноценности…

Олег ушел, провожаемый потоком благодарностей, и не успела язапереть за ним дверь, как явилась Луиза. Сегодня она была непривычно тихая икак-то странно крутила головой, как будто не могла избавиться от навязчивоговоспоминания. Я же, радуясь, что это последняя наша с Луизой встреча, быласегодня достаточно любезна.

— Вот ваша статья, — я протянула Луизе трилисточка, сколотых скрепкой.

— Да-да, конечно, — рассеянно поблагодарилаона. — Но если у меня еще возникнут вопросы, я вам позвоню.

Мы постояли немного, помолчали, я рассматривала ееисподтишка. Сегодня на Луизе были серые брючки и желтые тапочки.

А пиджачок тот же самый, от костюма, пестренький, и в этакомприкиде очень она напоминала курочку Рябу. Я уже не скрывала, что жду, когдаона уйдет. А Луиза вдруг оживилась, затараторила:

— Мне было так приятно сюда приходить, в этот кабинет,где мы так плодотворно работали с Валентином Сергеичем… С этой квартирой у менясвязаны самые лучшие воспоминания.., и так далее.