Побег из гламура - Наталья Александрова Страница 7

— Поселок Вяжищи, — повторила Катя в трубку идобавила, разглядев вывеску на одноэтажном здании по другую сторону шоссе: —Тут напротив кафе «Афродита»…

— Никуда оттуда не уходите, — распорядилсяСтас. — Сейчас за вами приедут… полчаса, от силы минут сорок…

В трубке послышались гудки.

Катя отдала девчонке мобильник, и тут же на нее свалиласьнепомерная, чугунная усталость. И еще она страшно захотела пить. И умыться. Ивообще, хоть немного привести себя в порядок.

Кафе «Афродита» выглядело весьма сомнительно, но сейчас Катябыла согласна на что угодно. Хотя бы посидеть в тепле, потому что без куртки ейстало зябко. Но денег у нее не было ни копейки, а без денег даже в поселковомкафе не посидишь.

— Девочки, — снова обратилась она кподружкам, — вы не дадите мне немножко денег? Все-таки куртка дорогая…

— Вот ведь зараза! — воскликнула брюнетка. —Все ей мало! Теперь ей денег подавай!

— Лизка, сама ты зараза! — перебила ееподружка. — Имей совесть! Куртка ведь и правда дорогая! Баксов двести, неменьше!

«Ага, двести! — подумала Катя. — Десять тысяч, ине баксов, а евро! И еще попробуй такую достать!»

— Это новая она двести баксов, — фыркнуладевица, — а ношеной ей грош цена… и вообще у меня денег нету…

— Имей совесть! — не отставала от нееподруга. — У тебя были деньги, я видела!

— Ну да, деньги! — Брюнетка полезла в карман джинсови вытащила оттуда три смятые десятки. — У моей мамаши разве допросишьсяденег? Ну ладно, держи! — И она царственным жестом протянула десяткиКатерине. — Помни мою доброту!

Таких купюр Кате прежде не приходилось видеть. Она дажеприняла их за какую-то экзотическую валюту, но, прочитав на них русскийноминал, неразборчиво поблагодарила хамоватую девицу, схватила деньги икинулась в «Афродиту».

Там по крайней мере действительно было тепло.

Хмурая буфетчица окинула ее весьма подозрительным взглядом;правда, на тридцать рублей можно было купить только ужасный кофе, но Катя иэтому была рада.

Она грела руки о горячий стакан и пила безвкусную бурду,которая доставляла ей большее удовольствие, чем божественный мокиатто в CoffeeBean на Покровке.

Немного согревшись и, насколько удалось, успокоив нервы,Катя отправилась в туалет «Афродиты».

Это действительно был шок!

Разбитая дешевая плитка на полу и на стенах, грязно-желтыйунитаз без крышки, в отвратительных потеках, раковина с отбитой эмалью… Нагрязной стене — матерные надписи…

Катя вспомнила свою персональную ванную комнату — черныйитальянский мрамор пола, изысканные помпейские фрески темно-красных стен,позолоченные краны, огромную ванну от Vileroj & Bosh на львиных лапах,просторную душевую кабинку с пятью видами гидромассажа и парогенератором…

Она вздохнула, плеснула на лицо ледяной ржавой водой.Придется довольствоваться тем, что есть.

От холода заломило скулы.

Однако зеркало здесь было — криво повешенное, с отбитымкраем, с белесыми пятнами на амальгаме, оно все же сохранило способностьотражать человеческие лица.

Катя взглянула на свое отражение и пришла в ужас.

Царапины на щеке распухли, волосы растрепаны, в них торчалисухие веточки и еловые иголки.

Она кое-как пригладила волосы, отряхнула одежду, попыталасьоттереть пятно на плече, но из этого ничего не получилось.

В дверь кто-то заколотил.

Катя обернулась, дернула ржавую задвижку.

— Ты что тут застряла? — прошипела появившаяся вдверях буфетчица — красные руки уперты в бока, лицо в багровых пятнах. —Колешься, блин? Выметайся сию секунду к чертовой матери! Мне проблемы не нужны!Вон, Анжелка Стукалина в прошлом феврале загнулась в «Ромашке» от передоза, такМилку затаскали! Выметайся, кому сказано! Тут тебе не Москва!

— Вижу, что не Москва!.. — Катя вздохнула,протиснулась к выходу, бросила взгляд на настенные часы.

Со времени ее разговора со Стасом прошло примерно полчаса,скоро за ней приедут и все неприятности кончатся, останутся позади… Она забудеткак страшный сон и эту красномордую тетку, и грязный туалет, и тот ужас,который пришлось пережить в лесу…

Катя вышла на крыльцо «Афродиты».

Напротив кафе, на обочине дороги, ее знакомая стервознаябрюнетка увлеченно болтала с двумя парнями. Она уже облачилась в Катинукурточку, и чудная вещь сидела на ней как влитая. Катя машинально отметила, чтоу нее с этой девчонкой одинаковый рост и похожие фигуры. Да и волосы примерноодинаковой длины. В свои двадцать восемь лет Катя сохранила юношескую стройность.Девица вертелась перед парнями, хвастаясь обновкой, парни угощали ее чипсами ипивом. Один из них по-хозяйски обнял девицу, после чего на мягкой коже курткиявственно стал заметен отпечаток жирной пятерни. Катя подумала с некоторымзлорадством, что, учитывая чипсы и пиво, девчонке вряд ли удастся выглядетьтакой же стройной в Катином возрасте. Подружка отиралась чуть в стороне,завистливо поглядывая на троицу, парни не обращали на нее внимания.

На шоссе показалась большая черная машина.

Катя спустилась с крыльца, медленно двинулась к дороге.

Наверняка это едут за ней. Сейчас она опустится на мягкоекожаное сиденье и закроет глаза…

Машина приблизилась, Катя разглядела хищные обводы«лексуса», тонированные стекла.

Как ни странно, «лексус» не затормозил, а, наоборот,прибавил скорость.

Катя сделала еще один шаг вперед…

И вдруг черная машина, не снижая скорости, вильнула, резкоударив крылом черноволосую девчонку. Та отлетела в сторону, как тряпичнаякукла, и упала на обочину.

Катя вскрикнула, прижала руки к лицу…

Черный «лексус» промчался мимо и через несколько секундскрылся за поворотом дороги.

— Конечная! Вяжищи! — объявил водитель, и двериавтобуса раскрылись.

— А как к озеру-то попасть? — спросила Татьянаводителя, задержавшись на ступеньке.

Тот сделал вид, что не слышит.

— Это тебе, верно, дочка, в усадьбу Андриановыхнадо! — зачастила тетка, что выходила следом за Татьяной. — Ну, этокоторый сам дом построил!

Татьяна кивнула, решив не уточнять, что ей нужен не хозяинусадьбы, а его жена, довольно известный в мире моды фотограф. Ходили слухи, чтоу нее легкая рука — какую модель снимет, той с первого раза и повезет: удачныеконтракты, успех, выгодные знакомства.

— Ну вы, балаболки! — заорал краснорожий дядька,собиравшийся на выход вслед за теткой. — Растопырились тут на ступеньках,проходу людям не даете!