Кинжал с мальтийским крестом - Марта Таро Страница 69

– Впервые слышу, – откликнулся Александр. – Я уехал из России почти три года назад и с тех пор не имел известий от моих русских знакомых. О том, что ты живёшь в Италии, я узнал лишь недавно из письма княгини Волконской. Зинаида Александровна любезно переслала мне последние из вышедших глав «Евгения Онегина», а в прилагаемом письме сообщила свой адрес в Риме и упомянула, что ты живёшь рядом и часто у неё бываешь.

– Да, мы с Зизи дружим, а её салон в Риме стал прибежищем для всех русских. Я поначалу хотела сама держать открытый дом, да поняла, что больно хлопотно – лучше уж ходить в гости к Волконским, – усмехнулась Юлия, но потом вдруг стала серьёзной. – Думаю, ты уже догадался, что я не стала бы делать такой ужасный крюк только ради твоих прекрасных глаз? Я привезла тебе сообщение от деда.

– Граф Литта написал мне?

– Слушай внимательней! Я сказала «сообщение». – Графиня назидательно, как строгая гувернантка погрозила пальчиком в кружевной перчатке. – Нынче не то что прежде: государь везде ищет заговоры. Бенкендорфу даны немыслимые полномочия по выявлению недовольных, так что почте теперь никто не доверяет. Я должна передать тебе кое-что на словах, а потом прислать деду личное послание, где в определённом месте будет стоять «да» или «нет».

– Ну и дела… Хотя понять императора можно – ни у одного государя в Европе царствование не начиналось с армейского восстания. – Александр вдруг понял, что ужасно заинтригован, и поторопил гостью: – Ну так чего же хочет от меня почтеннейший граф Литта?

– До него дошли слухи, что ты отказался от места личного помощника канцлера Меттерниха, и он предлагает тебе возглавить новый департамент, который создают в нашем Министерстве иностранных дел. Департамент по делам Греции и всех Балканских территорий.

Александр мгновенно сообразил, откуда растут ноги у этого предложения, и расхохотался:

– Похоже, наш мудрейший Юлий Помпеевич вспомнил моего дядю – госпитальера, и решил, что я, заняв новый пост, стану бороться за возвращение Мальты?

– Может, и так. – Юлия повела точёным плечиком, наивно закатила глазки. – Он со мной свои планы не обсуждал, а просто попросил заехать к тебе и поговорить. Так какое слово я должна вписать в условленное место письма?

Александр совсем развеселился. Вид у его гостьи был на редкость беззаботным. Так что его отказ Юлию уж точно не расстроит. И он ответил совершенно искренне:

– Знаешь, мне нравится моя нынешняя жизнь. Я ведь полукровка. Здесь мой дом, но и Россия мне тоже нечужая. Поэтому я не хочу выбирать ни одну из империй. Я решил держать нейтралитет. Так и напиши своему деду.

– Ну, как знаешь, – прежняя подружка и впрямь не обиделась, так и сияла улыбкой. – Кстати, дед ещё зачем-то просил тебе передать, что в Петербург приехала маркиза ди Мармо. Не знаю, какой тебе от этого прок – она ведь в трауре и нигде не бывает, но, видно, старый хитрец решил подсунуть тебе этот денежный мешок. Все только и шепчутся о том, как она богата.

Александр просто онемел. Ну и Литта, ну и хитрец!.. Какую закинул наживку.

Мнение князя Шварценберга мгновенно изменилось на прямо противоположное, и он сразу же предложил:

– Знаешь, я тут подумал, ты можешь вообще ничего не писать Юлию Помпеевичу. Мне нужно самому с ним объясниться. Хотя бы ради памяти дяди Иоганна. Я давно веду переговоры о покупке подмосковного имения, принадлежавшего раньше моему деду, Румянцеву. Вот я и совмещу два дела: выкуплю родовую вотчину и повидаюсь с графом Литтой.

– Мне всё равно – делай что хочешь, – хмыкнула Юлия. – Только имей в виду, что я богаче этой твоей вдовой маркизы.

– Я это прекрасно знаю, – расхохотался Александр, – но ты ведь замужем.

– Да! Хоть и за подлецом, но разводиться не хочу, – подтвердила Самойлова. – Но раз мы закончили с делами, может, накормишь меня приличным обедом, да я поеду дальше? Ты даже не представляешь, как я соскучилась по Риму.

– Разве я могу отказать столь прекрасной даме? – всё ещё смеясь, отозвался Александр.

– По-моему, ты только что это сделал, – заметила его гостья. – Но, так уж и быть, по старой дружбе я тебя прощаю.

Под беззаботный щебет графини Самойловой обед прошёл на редкость сердечно, а ещё через полчаса гостья уехала в Прагу. Её экипаж ещё не успел выехать за ворота, как хозяин замка кинулся собирать вещи. Вскоре он и сам отправился в дорогу, только Юлия стремилась на юг, а путь Александра лежал на север.

Москва встретила Александра проливным дождём. Ветер крутил ледяные струи, бился в стёкла его экипажа. И это в конце ноября!.. Когда ямщик остановил тройку у флигеля дома Румянцевых, продрогший Александр, уже несколько часов мечтавший о лафитнике крепкой русской водки и раскалённом самоваре, был сильно удивлён: света в окнах не было. Ни тётки, ни её мужа дома не оказалось. Заспанная кухарка сообщила, что её хозяева так и остались жить в доме Чернышёвых на Тверской, а здесь она осталась одна. Так что лишних печей не топила и стряпать тоже не собиралась.

– Затопи в моей прежней спальне и в гостиной, – распорядился Александр, – и нагрей побольше воды, хоть умоюсь с дороги.

Пока кухарка возилась с печами, он вышел по переулку на Покровку и, недолго думая, обосновался в ближайшем трактире. Выпив полстакана анисовой, он принялся за суточные щи с расстегаями и, наконец-то согревшись, успокоился и подобрел. Теперь можно было подумать и о собственных делах. Родня Александра расстроила – загостилась в чужом доме. Что за привычка такая – побираться? С какой стати Алина живёт у Чернышёвых да ещё и мужа туда заселила? Одно дело, когда в доме жила Лив, но её ведь там давным-давно нет. Тётка унижалась сама и этим унижала главу семьи!

Впрочем, совесть тут же шепнула, что у самого рыльце в пушку. Кто не пустил Эрика в Богемию? Александр сам написал фон Массу письмо, чтобы тот не спешил – оставался в России, пока не поправится, и при этом стал отправлять в Москву полный объем жалованья управляющего. Естественно, что при таком раскладе тётка костьми легла, лишь бы никуда не ехать, и мужа смогла уговорить.

Но с другой стороны, что Александру ещё оставалось делать? Он просто не мог переступить через свои прошлые сомнения. Ведь он почти поверил Щеглову, а капитан считал, что за убийством баронессы стоят ближайшие родственники. Прошло три года, а Александр так и не узнал, кто убил его мать. Одна из тёток или его новый дядя? Три человека. Один – преступник, но двое других – ни в чём не виноваты. Подозрения оскорбят их до глубины души, больно ранят. И Александр малодушно выбрал самое простое – он сбежал ото всех. Если не видеть никого их родных, то и совесть не так мучает. Пока это получалось: князь сидел в Богемии, Полина – в Иерусалиме, остальные – в Москве. Но теперь всё изменилось. Александр вернулся в Россию, и первое, что ему придётся сделать, так это убрать свою родню из дома Лив.

Ехать на Тверскую не хотелось, и Шварценберг решил отложить неприятный визит. Разумнее всего повидаться с родней, когда он купит имение. От Москвы до Никольского оказалось двадцать верст, но и туда ехать не пришлось. Новый хозяин, уже согласившийся продать усадьбу, зимой жил в городском доме на Лубянке. Александр незамедлительно отправился к нему и, сговорившись по цене, пообещал привезти деньги и подписать все бумаги завтра утром. Радуясь удачной покупке, он вернулся к себе и, наконец-то отмывшись с дороги, улегся в прежней спальне. Последняя – уже на грани сна – мысль была о том, что родственное свидание надо бы закончить побыстрей и уехать. Александр рвался в Петербург.