Обман - Андерс де ла Мотт Страница 69

– Простите, я не хотел вас напугать…

– Ничего, – пробормотала Ребекка, забирая свой стаканчик с кофе.

– Туре Шёгрен, – представился мужчина, – но руку пожимать не буду.

Он поднял ладони, обе были в белых хлопчатобумажных перчатках.

– Похоже, что вы уже нашли то, что искали, но дайте знать, если понадобится помощь.

Мужчина показался ей староват для того, чтобы быть сотрудником библиотеки. Возможно, он просто постоянный читатель. Одинокий старик, стремящийся пообщаться. Но сейчас у Ребекки не было времени на такого рода отвлекающие раздумья.

– Да, конечно, Туре, спасибо большое.

Она выдавила из себя вежливую улыбку и отправилась было к своему месту.

– Потрясающее было время, – произнес он ей вслед, кладя монетку в кофейный автомат. – Пока нас не прикрыли, так сказать…

Ребекка поставила чашку на подоконник и обернулась. Старик еще долго возился с автоматом, обстоятельно занимаясь своим кофе, чтобы не испачкать белые перчатки.

– Вы работали в ядерной программе?

Он только коротко кивнул, после чего аккуратно подул на кофе.

– Может быть, расскажете о том, как это было?

– Конечно, – оглянувшись вокруг, ответил Шёгрен. – У меня даже есть кое-какие фотографии, если вам интересно.

Проведя через считыватель карточкой, он открыл перед ней дверь. И все-таки он, несмотря ни на что, здесь работает.

– Пойдемте вон к тому лифту.

Проведя карточкой через считыватель уже в лифте, старик нажал на одну из кнопок.

– Поедем на минус третий этаж, – объяснил он. – А всего здесь их пять. Пять библиотек, насаженных одна на другую, плюс еще подземный этаж. Здесь хранится все, что было напечатано в Швеции начиная с 1661 года. Как только что-то выходит из-под печатного станка – газета, журнал, книга, да, а теперь и все аудиокниги, – это должны присылать сюда, так установлено законом. Фантастика, правда? Я думаю о них, как о маленьких пузырях времени, миллионах штук, и у каждого своя история из прошлого. Ведь мы, шведы, так любим пузыри времени, вы когда-нибудь об этом задумывались?

Ребекка покачала головой. От слова «пузырь» ее бросало в дрожь, но она поняла, что пузыри Туре Шёгрена совсем иного рода, чем те, о которых говорил дядя Таге.

– И посреди всех нововведений, всей современной техники, которую мы так любим, есть все же вещи, которые мы хотим видеть неизменными: мультфильм про Дональда Дака на Рождество, конкурс Евровидения, трансляция с фестиваля песни в Скансене… Не говоря уже о Королевском доме. Только посмотрите, как все интересуются свадьбой кронпринцессы… Конечно, нам здесь тебуется много пространства для хранения, пятый этаж уходит на сорок метров вниз в горную породу… – продолжил Туре Шёгрен.

Ребекка слушала вполуха. Все это, конечно, очень интересно, но ей сейчас нужно думать о другом. Почему он не может просто говорить о деле? Старичок, похоже, не заметил, как угасает ее интерес, а продолжил распространяться о метрах книжных полок и массах текста. И при этом даже не делал пауз, достаточных для того, чтобы глотнуть кофе. Наконец лифт остановился, и они вышли в длинный, хорошо освещенный коридор. На потолке было отлично видно темную стеклянную полусферу видеокамеры.

Третье подземное хранилище за три недели, подумала Ребекка. Странное совпадение…

– Нам в самый дальний конец. Там моя берлога, – сказал Туре и помахал свободной рукой, указав в дальний конец коридора.

Он шел впереди, она – где-то в метре от него.

Смешная фигурка, намного ниже ее ростом. Жидкие седые волосы аккуратно расчесаны на косой пробор. Очки для чтения на шнурке на шее. Шерстяной жилет, белая рубашка и галстук, хотя на улице как минимум градусов тридцать, а еще эти белые хлопчатобумажные перчатки… Весь этот наряд усиливал образ милого дедушки. Но через пару секунд Ребекка отметила, что хорошо отглаженный ворот рубашки изношен и уже обтрепался, а на до блеска начищенные ботинки давным-давно нужно поставить набойки. Ощущение разложения и неизбежного конца сразу же испортило ей настроение. Она видела такое и раньше. В самой непосредственной близости.

Папа. Все с него начиналось, и все им заканчивалось.

Туре Шёгрен указал на двухстворчатую дверь немного правее.

– Там квартира… – прошептал он.

– Что?

Он встал и обернулся.

– Квартира. Квартира Нелли Закс, точно в том состоянии, как когда она умерла. Сохранено все до мелочей. Идеальный пузырь времени, удивительно, не правда ли?

Улыбнувшись, Ребекка попыталась сделать вид, что знает, о чем он говорит, но, видимо, ей это не очень хорошо удалось.

– Ведь вы же знаете, кто была Нелли Закс?

– Э-э… вообще-то нет.

Вздохнув, старик набрал воздуха в легкие и начал рассказ:

– Нелли Закс, немецкая писательница еврейского происхождения, родилась десятого декабря тысяча восемьсот девяносто первого года в Шённенберге. Писала в основном поэзию, ее ранние работы нацисты сожгли в тридцать третьем. Сама Сельма Лагерлеф помогла ей бежать в Швецию в сороковом году, а в пятьдесят втором Нелли стала шведской гражданкой. Она жила здесь до своей смерти в тысяча девятьсот семидесятом году…

Он сделал паузу, чтобы перевести дух.

– … Нелли Закс получила Нобелевскую премию по литературе шестьдесят шестого года, которую ей к тому же вручили в день ее рождения. Все свое имущество она завещала Королевской библиотеке: бумаги, книги, даже обстановку квартиры. И теперь все это помещено здесь, – он снова указал на двухстворчатую дверь, – точно в том виде, как при ее смерти.

Ребекка кивнула, точно не зная, что же ей сказать. Но на этот раз Шёгрен все-таки заметил отсутствие энтузиазма в ее ответе.

– Небольшое лирическое отступление; пожалуйста, извините меня за него. Ко мне так редко приходят посетители, что иногда я начинаю чувствовать себя немного одиноко…

На мгновение Ребекке показалось, что старичок даже покраснел.

– Но история Нелли Закс на самом деле идет рука об руку с тем предметом, которым вы интересуетесь…

Он остановился перед маленькой дверью, достал из кармана ключи и отпер ее.

– Добро пожаловать, Нелли, проходите… Нет-нет, конечно же, Ребекка… – быстро исправился он.

Она вошла. Помещение площадью не больше десяти квадратных метров, и прилив легкой клаустрофобии сразу напомнил ей о допросных кабинетах в управлении полиции в квартале Крунуберг. Заваленный бумагами письменный стол, несколько переполненных книгами стеллажей вдоль одной из стен, а также два офисных стула заполняли почти все пространство. Старичок притворил за ней дверь. Толстые бетонные стены, похоже, всасывали каким-то образом все звуки, которые как-то странно тут обрывались.