Сестра моя Ольга - Ирина Комарова Страница 68

Когда она, действительно, ровно через пять минут, выпорхнула из подъезда, Витя только головой покачал и восхитился:

– Лида, тебя в книгу рекордов Гиннеса записать надо. Другой полчаса нужно только в шкаф заглянуть, а ты, действительно за пять минут собралась.

– Попрошу со всякими другими меня не сравнивать, – гордо вскинула она подбородок.

– Прости, – кивнул он очень серьезно. – Разумеется, глупо тебя с кем-то там еще сравнивать. Гм. На самом деле, я это сразу понял, еще когда ты кирпичом в окно швырнуть примерялась. Позволишь загладить свою вину?

– Да позволяю, позволяю, – засмеялась она. – Заглаживай. Где там твое мороженое?

– Не возражаешь против того, чтобы проехаться в центр? На набережной и погулять можно, и я там одно кафе знаю, очень приличное.

– Почему нет? Поехали.

Кафе действительно оказалось очень приличным – там даже имелся гардероб. Сбросив куртку на руки Виктору, Лида остановилось перед зеркалом. Ничего особенного конечно, не вечернее платье, но черные брюки и золотистый свитер из ангорки смотрятся очень мило. Пока она поправляла волосы, Виктор получил номерки и встал рядом.

– Ты выглядишь изумительно, – комплимент был сделан очень серьезно, без тени улыбки.

Лида, почему-то, посмотрела не на него самого, а на его отражение.

– Ты тоже, – она на секунду замялась, подбирая слово, – весьма импозантен.

Виктор усмехнулся. Действительно, сегодня он ничем не напоминал того подозрительного типа, который шнырял по коридорам офиса. Чисто выбрит, в костюме, при галстуке и даже волосы, кажется, стали чуть короче.

Они прошли в зал. Лида устроилась за столиком, а Витя подошел к стойке – несмотря на то, что кафе претендовало на высокий класс, официанток здесь не было. Посетителей, впрочем, тоже было не слишком много. Так что, уже через пару минут, на столике стояли две креманки с шоколадным мороженым, посыпанным орехами и две чашечки с кофе.

– Надо же, кофе в чашечках, – Лида, коснулась пальцем фарфорового края. – И даже ручки не отбиты.

– Культура, – напыжился Витя так, словно наличие этих чашечек было его личной заслугой. – Я же сказал, очень приличное кафе. И мороженое здесь настоящее. Ты ешь.

– Угу, – Лида попробовала, кивнула и энергично заработала ложечкой. – А теперь переходи ко второму пункту программы.

– Ко второму?

– Точнее, к первому. Ну ты что, сам не помнишь, что мне обещал? Сначала поговорить, а потом накормить мороженым. Мороженое передо мной, а где обещанные разговоры? Всю дорогу молчал, значит теперь приступай.

– Разве я молчал?

– Не то, чтобы совсем. Ты три раза сказал «гм», два раза «ага», «о, вот газелька идет» и еще сказал водителю, где остановиться. Но по-моему, это трудно назвать полноценной беседой.

– Гм. Извини, это я, наверное, от смущения.

– Ты? А разве у тебя есть такой орган, которым смущаются?

Виктор слегка покраснел.

– Оказывается, есть. Но ты права, до сих пор я и не подозревал о его существовании. Знаешь, давай, ты сама у меня что-нибудь спросишь. Для разгона.

– Без проблем. Расскажи, как Никонова, шефа нашего драгоценного, брали? У нас в фирме слухи самые невероятные – вроде он сбежать пытался, отстреливался даже.

– Ерунда. Ничего он не отстреливался. Да и побег тоже… он понадеялся, что мы не сообразим внизу пару ребят оставить. Вылез, дурак, через балкон и начал на ближайшем тополе гамадрила изображать.

– И что?

– Да ничего. Свалился, запястье сломал. Я же говорю – дурак. Лида, а что фирма ваша разве работает еще?

– Смеешься? Это когда директор, главбух и завскладом в тюрьме? Это мы так, на нервной почве. Приходим в офис, обмениваемся новостями и впечатлениями, потом снова расходимся.

– Понятно. А тебе теперь новое место искать?

– Я нашла уже. К Наташе пойду, им сейчас люди нужны. Кстати, ты знаешь, что они с Андреем заявление подали?

– Знаю. Я же сейчас в больницу, как на службу, являюсь – каждый день.

– Это зачем?

– Разговариваю с персоналом. Пытаюсь найти хоть какую-то зацепку, шанс поймать Луканина. Хотя, скорее всего, он уже под чужой фамилией на багамском пляже загорает, – Витя вздохнул. – Обидно, досадно… Ну ладно, что ты там про свою новую работу говорила?

– А что про нее говорить? Работа, как работа. Зарплата правда, небольшая, но после испытательного срока обещали сразу прибавить. Да ну, скучно это все. Витя, ты лучше про себя расскажи, как ты слежку ведешь?

– Гм. Про мою работу тоже скучно, Лидочка. Ты ешь мороженое, давай, а то растает.

– Я ем. Так что с твоей работой? Носишься все время по улицам, изображая бомжа?

– Положим, не все время, и не всегда бомжа… ты мороженое, ешь.

– А в кого еще приходится перевоплощаться?

– Мало ли. От ситуации зависит. Ты ешь мороженое, оно здесь настоящее.

– А ненастоящее мороженое это что?

– Не знаю. Но разве тебе такое не попадалось – пробуешь, а у него ни вкуса, ни запаха, один только холод?

– А, вот ты про что. Согласна, это настоящее. Витя, а ты только со стороны следишь или приходилось и в банду внедряться?

– Что у тебя все вопросы какие-то… – тоскливо протянул он. – Ела бы ты лучше мороженое.

– А я что делаю? – Лида выразительно поскребла ложечкой, собирая остатки со дна вазочки.

– Так я сейчас еще принесу, – Витя вскочил с места и моментально вернулся со следующей порцией. – Вот, ешь мороженое.

– Спасибо. Витя, а вот допустим, ведешь ты за объектом слежку и вдруг обнаруживаешь, что за тобой за самим следят. Бывало у тебя так?

– Не часто, но случалось. Лида, неужели тебе это интересно?

– Очень! – искренне заверила его она. – Понимаешь, я сама о чем-то таком всю жизнь мечтала! Это же так увлекательно!

– Глупости. Это в кино увлекательно и в книжках. А в жизни… мотаешься, как дурак, по городу, и в жару, и в холод. Иной раз по полдня топчешься на одном месте – и уйти нельзя, и чтобы заметили тебя – тоже нельзя. Ешь лучше мороженое.

– А в засаде? – Лида послушно отправила в рот большой кусок, облизала ложку.

– Что в засаде? – Витя засмотрелся на ее блестящие глаза и слегка потерял нить беседы.

– В засаде тоже приходилось лежать?

– Ну, почему обязательно лежать? Можно и двигаться, только очень осторожно, чтобы шума случайно не поднять.

– Интересно? – ложечка застыла над существенно уменьшившейся горкой мороженого.

– Скучища смертная. Ни тебе покурить, ни поговорить, ни книжку почитать.