Зов Халидона - Роберт Ладлэм Страница 67

— Мне кажется, что Чарльз и Барак — это жертвы, — заметила она.

— Главная жертва — Ямайка; они оба — ямайцы. Волки, враг", — это «Данстон», Уорфилд со своей стаей всяких Шателеро, желающих управлять миром; британская разведка с элитарной агентурой типа Таллона, у которого, в свою очередь, тоже есть стая единомышленников.

Крафт и ему подобные кровососы, вытягивающие все секи из острова. Наконец, не; исключено, что и Халидон, потому что о нем невозможно сказать ничего определенного, пока его не обнаружишь... Волков много.

— И много неясного, — добавила Элисон.

— Для нас, — подчеркнул Маколиф, обернувшись к ней. — Но не для них. И это очень важно. Жертвы выработали свою стратегию — встречать каждого из волков в момент нападения — и уничтожать их по одному.

— А как это связано с... козырями?

— Надо выпрыгнуть из кольца и стать на линию огня.

— Не слишком ли это все абстрактно?

— Ничуть. Когда любая армия — я не шучу, и у Барака, и у Чарльза есть свои армии, — когда армия выдвигается вперед, она обеспечивает свои тылы. В данном случае — поддержку. Запомни. Когда все волки будут перебиты, они неизбежно окажутся лицом к лицу. Вот для этого момента и Уайтхолл и Мур запасаются козырями... Поддержкой. — Алекс замолчал, потом встал с кровати и подошел к окну. Отодвинув занавеску, он выглянул наружу. — Я сумел хоть что-нибудь объяснить?

— Все это сплошная политика, а я в ней не очень-то разбираюсь. Но то, о чем ты говоришь, мне вполне знакомо. Я бы даже сказала...

— Мне знакомо не меньше, — прервал ее Маколиф, отходя от окна. — В истории таких ситуаций множество, а ведь из меня историк никудышный. Куда ни кинь — хоть в Галлии времен Цезаря, хоть в Китае, тридцатых годов нашего века. А Корея, Вьетнам, Камбоджа? А африканские государства... Ведь каждый раз происходит одно и то же. Засилье иностранцев, в стране восстание, интервенция и борьба с ней. Хаос, кровопролитие, взрыв... И, наконец, смена власти на основе так называемого компромисса. Вот тебе и вся схема. Именно этого добиваются Барак и Чарли-чел. И оба знают, что, пока они вместе сражаются с волками, каждый должен стремиться максимально укрепить свои собственные позиции. Потому что когда наступит время для компромисса — а оно наступит обязательно, — каждый захочет диктовать свои условия.

— Из всего этого следует, если отложить пока в сторону прыжки из кольцаи линии огня,что ты не хочешь ослабления армии Барака Мура, правильно?

— Да. Мне бы очень не хотелось, чтобы это произошло именно сейчас. Момент не самый подходящий.

— В таком случае это и есть вмешательство. Ты, посторонний, становишься на одну из сторон. Это ведь не твоя земля, дорогой!

— Но я привел сюда Чарли. Благодаря мне он приехал сюда законно, как солидный ученый. А он — просто сукин сын.

— А Барак Мур — святой?

— Ни в коем случае. Такой же сукин сын. И очень хорошо, что это именно так. — Маколиф обернулся к окну. Солнце дробилось в слегка запотевших стеклах. День обещал быть жарким.

— И что же ты собираешься делать? — спросила Элисон, вставая.

— Делать? — откликнулся он, что-то внимательно разглядывая за окном. — То, ради чего я сюда приехал; то, за что мне заплатят миллион долларов. Закончить исследование или найти Халидон. Что раньше удастся. И убраться отсюда... на наших условиях.

— Разумно, — согласилась Элисон. — А что это за тошнотный запах?

— О, забыл тебя предупредить. Это аэрозолем облили твою комнату, чтобы перебить запахи эфира и дезинфекции. — Маколиф встал совсем близко к стеклу и прикрыл глаза от лучей невысоко поднявшегося солнца.

— Но вонь невыносимая. Там мой купальник. Я могу сходить его забрать?

— Что? — ответил он машинально, привлеченный чем-то снаружи.

— Мой купальник, дорогой! Он остался в моей комнате. Маколиф отступил от окна, явно не слыша, что она говорит.

— Подожди меня здесь. Я сейчас вернусь. — Он вышел на террасу и припустил бегом по направлению к пляжу.

Элисон проводила его недоуменным взглядом. Она подошла к окну, чтобы понять, что же так привлекло Алекса. Через мгновение все стало ясно.

Там, вдалеке, на самом берегу, виднелась одинокая фигура высокого негра, смотревшего в океан. Это был Лоуренс.

Приближаясь к высокому ямайцу, Алекс размышлял, не стоит ли окликнуть того. Инстинктивно он не сделал этого, а лишь слегка кашлянул, прочищая перехваченное волнением горло. Даже этот, звук оказался слишком громким в тишине, нарушаемой шуршанием набегавших легких волн.

Лоуренс обернулся. В глазах стояли слезы; лицо застыло. Мужчина-ребенок, у которого произошла трагедия.

— Что случилось? — мягко спросил Алекс, подходя к обнаженному по пояс юноше-гиганту.

— Надо было слушать вас, чел. Не его. Он ошибся.

— Объясни мне, что случилось, — настойчиво повторил Маколиф.

— Барак умер. Я сделал так, как он велел, и он умер. Я послушался его, и он умер, чел.

— Он знал, что рискует, и он пошел на риск. Думаю, он был, возможно, и прав.

— Нет... Он был не прав. Он мертв, поэтому он не прав, чел.

— Флойд погиб. Теперь Барак. Кто же остался?

Лоуренс впился красными от беззвучных слез глазами в лицо Маколифа. В них стояла недетская боль обиженного ребенка.

— Вы и я, чел. И больше никого... Вы поможете мне, чел?

Алекс не отвел взгляд, но промолчал. Добро пожаловать в революционеры, подумал он про себя.