Халява для раззявы - Кондратий Жмуриков Страница 66

Костик боялся только одного: вдруг лечение и правда подействует, хоть он и подвергнется опытам чуть-чуть, потом всю жизнь мучиться придется. Потому как деньги на выпивку у него будут (в том что марка достанется именно ему, Сивухин не сомневался), а вот пить-то не захочется. За чем тогда жить?

Кто не рискует, тот не пьет шампанского. Сивухин отправился в психушку. В приемном отделении сидела симпатичная пожилая девица с густо подмазанными глазами, ярко-рыжими крашенными хной волосами и железными зубами. В белом халате и таком же беленьком накрахмаленном колпаке, она была больше похожа на повариху, чем на медсестру или санитарку.

– Здравствуйте, здравствуйте, милости просим к нам, – распевно проговорила рыжуха.

Костик выдавив из себя улыбку, спросил:

– Я по поводу этого…, чтоб… ну… в завязке… пить бросить. Совсем. Вот!

– А, вам к главврачу надо. Только он сейчас занят. Посидите тихонечко тут, вот плакатики посмотрите, я сейчас узнаю, сможет он вас принять или нет.

Медсестра-повариха, проворно записала в карточку данные Сивухина (естественно, что адрес, фамилию и прочие данные он назвал вымышленные, так на всякий случай). Это была простая формальность, лечение от алкоголизма здесь было анонимным. Все с той же улыбкой, будто приклеенной к ее лицу, медсестра встала, и шурша накрахмаленным халатом, вышла из приемной.

Сивухин огляделся по сторонам: высокие беленые потолки, крашенные светло-голубой красочкой стены. На стенах были развешаны устрашающего вида плакаты: зеленый змий, похожий на противного червяка, после Чернобыльской аварии заглатывал худенького испуганного мужчину с бутылкой в руке. В животе и гипер-червяка уже бились женщина с усталым лицом и плачущий ребенок, вероятно, жена и дети несчастного. Следующий плакат изображал мужика – внешне здорового, толстощекого и румяного, просвечиваемого рентгеном. Его внутренние органы, были хорошо видны. Их пожирал все тот же зеленый змий из бутылки.

Костик поежился, сюрреалистические картинки вызывали неприятное ощущение, но совершенно обратный эффект. Впечатление от них ужасно хотелось скрасить глоточком из той самой бутылки. Сивухину стало не по себе, он уже жалел о своем приходе сюда в таком качестве.

Костик перевел взгляд на различные лозунги, развешанные на стенах там, где антиалкогольных плакатов не было. Это оказались высказывания товарища Фрейдюнгова. Костик успел прочитать всего парочку из них, типа: «Только тех, кто любит труд, нормальными людьми зовут», «Товарищ – ты не псих, ты просто нуждающийся в лечении трудом», «Труд сделал из обезьяны человека и превратил нашего пациента в нормального, психически здорового строителя коммунизма»…

Заведение внушало все большее и большее подозрение. Рыжуха, снова появившаяся на пороге, показалась Костику страшной и уродливой. Ее ярко-красные губы, напоминали пасть того самого змея, пожиравшего бедолагу алкоголика и его семью. Костик привстал и попятился было к выходу, но его тут же остановила бдительная медсестра:

– Погодите-погодите, доктор сейчас придет и вас вылечат. Тут всех вылечивают. У нас, так сказать, стопроцентная вылечиваемость. Не можешь – поможем, не хочешь – заставим. Методика (медсестра ткнула пальцем в абсурдные высказывания светила). Наш главный нас знаете, какой… все труды товарища Фрейдюнгова изучил и на практике применил…

Рыжуха в экстазе закатила глаза, давая понять, что доктор Светило и Кудесник в своей области, ничуть не уступающий величайшему и выдающемуся товарищу Фрейдюнгову.

От этого Сивухин устало еще неприятнее, засосало под ложечкой, лоб покрылся холодным липким потом. Короче говоря, когда через пять минут на пороге комнаты появился высокий худой бородатый брюнет, Костик являл собой типичную картину расстроенного и запуганного пациента.

Доктор, а это был именно он, протягивая руки к Сивухину, улыбался так, как будто Костик был его лучшим другом или любимым родственником:

– Здравствуйте, здравствуйте, дорогой мой. Рады-рады, просто чудненько, что вы решились к нам прийти.

Сивухин невольно оглянулся, посмотреть, кто стоит сзади него и кому обращены эти слова. Там естественно никого не было. Сивухин с любопытством посмотрел на доктора, может у него тоже того, с головой?

– Варвара, дайте пожалуйста карточку, товарища… – Доктор прищурив один глаз прочитал имя, с карточки, быстро поданной медсестрой, – Мерзеева Георгия Михеича. Очень редкое у вас отчество, голубчик. Прелестнейшее отчество, наверняка с дурной наследственностью. Михей любил выпить? – произнес доктор.

Костик непонимающе уставился на доктора.

– Ну, батюшка ваш, Михей, выпить любил? – спросил снова доктор у Костика и добавил, обратившись к медсестре – Вот видите, Варвара, уже наблюдается некоторая деформация памяти. Нужно будет протестировать, на сколько. Думаю, придется начать с заучивания парочки наших гимнов и работе на газонокосилке. Высказываний Учителя пока не потянет…

Доктор удовлетворенно потер руки, как будто в «Лотто-миллион», только что выиграл кругленькую сумму и произнес:

– Обожаю трудненькие случаи.

Тут только до Сивухина дошло, что его расспрашивают о мифическом отце. Раз отчество он себе выдумал Михеич, значит отца звали Михеем (имя и отчество, не долго думая, было заимствовано у бывшего работодателя, теперешнего конкурента). Он заулыбался и с облегчением произнес:

– Любил, любил. И до и после и во время…

Доктор достал какой-то молоточек, пригласил Сивухина сесть на кушетку и стал постукивать по разным частям тела Костика. По ходу дела он задавал совершенно разные вопросы, на которые Костик не успевал отвечать, да его ответы и не интересовали доктора. На все вопросы он отвечал сам.

– Спите как? Бесенята не мерещатся? Голоса не беспокоят? Много пьете? Семья? Дети есть? Хронические заболевания? Жалобы?

Вторая часть беседы, во время которой Варвара деликатно удалилась из кабинета, касалась финансового вопроса. Сивухин честно признался, что с финансами туго, но заявил, что руки у него золотые и в электричестве он разбирается. Формальности были утрясены и Сивухина под присмотром Варварочки отправили в один из корпусов больницы.

По дороге Костик пытался наладить более близкие отношения с рыжеволосой Варварой. Та оказалась дамочкой словоохотливой и посвятил Сивухина во все интриги (как же без них в нашей жизни. Неважно что это – психушка, библиотека, Генштаб или тюрьма. Где люди – там и интриги) заведения имени Человека и Психиатра. Она же рассказал о распорядке и празднике, который будет устроен силами пациентов и медперсонала. Выдала одежду, распечатку какого-то дурацкого стихотворения с нотами и удалилась.

Сивухин переоделся в казенное, достал заранее приготовленную бутафорскую сумку электрика и отправился на разведку. О существовании музея он уже знал. Тот находился под заботливым оком главврача и располагался в отдельно стоящем флигеле. Костик прогуливался вокруг изредка подходя к столбам с проводами, для видимости стучал по ним ногой, задирал голову вверх, и поморщившись, сплевывал на землю. Для сторонних наблюдателей он выглядел самым обычным электриком, проверяющим состояние электропроводки. Состоянием этим по всей видимости он был недоволен.