Банда 6 - Виктор Пронин Страница 66

Окна Игоревой квартиры были темными.

— Конспираторы! — усмехнулся он и, не задерживаясь, направился к подъезду.

Скурыгин немного опаздывал, но это было допустимо. В конце концов, он находится на особом положении, его ищет милиция, причем ищет не как преступника, а как свидетеля, который нарушил какие-то там предписания и покинул место, где ему велели находиться. Осточертел ему объячевский дом вместе с каминным залом, круглой башней, винтовой лестницей, с подвалом, виски — с какими-то отвратными людьми, которые имели странную особенность время от времени умирать по разным причинам...

— Эдик! — окликнул его кто-то из кустарника. — Старик, это ты? — голос был знакомый, радостный, и Скурыгин остановился. И в тот самый момент, когда он шагнул навстречу появившемуся из кустов человеку, раздался выстрел. Скурыгин почувствовал сильный, болезненный удар в грудь. Боль была настолько сильной, что идти он уже не мог и, сделав несколько шагов, упал на подмерзший асфальт. Попытался было встать, уйти в кусты, в укрытие, но не мог, ноги лишь скользили по крошащемуся льду, руки подгибались.

А человек, который был в кустах, подошел ближе, некоторое время смотрел на его попытки подняться, потом приложил пистолет к голове, как раз между ухом и виском.

И нажал курок.

Это был контрольный выстрел в голову.

Больше Скурыгин не пытался подняться.

Человек в темной кожаной куртке снова вошел в кусты и исчез, растворился. Секунд через пятнадцать-двадцать раздался шум мотора, вспыхнул свет фар и со двора выехала неприметная темная машина с неразличимым номером. Может, это был «жигуленок», не исключено, что «Фольксваген» или какая-нибудь японская малолитражка. Выехала, свернула направо и растворилась в ночных улицах, наполненных теплым, уже весенним ветром.

* * *

Пафнутьев уезжал из объяческого замка, когда стемнело и какая-то надкушенная луна висела над темной кромкой леса. На переднем сиденье рядом с водителем сидела Света в дубленке с откинутым капюшоном, сзади, между Пафнутьевым и Худолеем, тяжело громоздился Вохмянин в наручниках. В доме оставались двое — Екатерина и Вьюев. Когда машина отъехала от дома и Пафнутьев оглянулся, он увидел в светлых окнах два контура — мужской и женский. После всех смертей, после того напряжения, которое царило здесь почти неделю, в доме установилась стылая тишина. Вьюев собирал свои пожитки, намереваясь наутро выехать в город. Вохмянина, как и хотела, оставалась в доме хозяйкой. Единственной. Однако это, похоже, нисколько ее не огорчало. Со всеми людьми, которые здесь были, она расставалась без сожаления. Каждому протянула красивую полную руку, улыбнулась, вполне искренне улыбнулась, поскольку все эти отъезды ее радовали.

— Еще увидимся, — сказал на прощание Пафнутьев.

— Нисколько в этом не сомневаюсь. Только свистните, Павел Николаевич. Я тут же окажусь в вашем кабинете.

— Свистеть не буду, но машину пришлю.

— Вы хотите сказать, что будете присылать ее каждый раз, когда появится необходимость в моих показаниях?

— Да, — кивнул Пафнутьев после некоторого колебания. — Во всяком случае буду стараться. Спасибо за гостеприимство, до скорой встречи! Надеюсь, мы вас не слишком огорчили.

— Вы? — переспросила Вохмянина. — Не слишком.

— Может быть, через некоторое время захотите повидаться с мужем...

— Я вам об этом скажу.

— Усек, — шало ухмыльнулся Пафнутьев и поднял в прощальном приветствии руку.

Машина шла медленно, переваливаясь с боку на бок, похрустывая тонким ледком и фарами вырывая время от времени из темноты бетонные плиты, заборы, уцелевшие после нулевых работ ели, березы, сосны.

Минут через пятнадцать машина вырвалась на трассу и помчалась к городу, набирая скорость. За рулем сидел Андрей и, казалось, ничего не видел, ничем не интересовался, кроме дороги. Вохмянин молчал сосредоточенно и угрюмо. До последнего момента он не знал, что с ним поступят вот так неожиданно. Когда Андрей подошел к нему с наручниками, Вохмянин вопросительно посмотрел на Пафнутьева — что, дескать, так нужно?

— Да, мужик, да, — ответил Пафнутьев.

— Я в чем-то обвиняюсь? — спросил Вохмянин негромко, но побледнел, сосредоточился, как-то весь подтянулся.

— Мне бы не хотелось на столь интимные темы, как обвинения, подозрения, говорить при стечении народа. И тебе это не нужно. Согласен?

— Да ладно, чего уж там... Согласен, не согласен... Были бы доказательства, да, Павел Николаевич?

— Золотые слова, — Пафнутьев добродушно похлопал по широкой спине Вохмянина.

— Жаль... Хоть бы переночевать дали возможность... Теперь, как я понимаю, не скоро удастся отоспаться в приличных условиях.

— Что до того, чтобы отоспаться... Я ведь тоже не остаюсь. Хотя Худолей бы не возражал.

— Недельку я бы с удовольствием здесь побыл... Следы бы какие-никакие нашел, доказательства... — мечтательно проговорил Худолей.

— Не переживай, мы еще подъедем.

— Подъезжайте, — усмехнулась Вохмянина. — Здесь кое-что осталось для хороших людей.

После поворота луна оказалась прямо перед лобовым стеклом, но Андрея это не раздражало, ему даже нравилось видеть перед собой белесое пятно.

— Луна не мешает? — спросил он у Светы.

— Нисколько.

— Мне тоже.

— Я люблю, когда луна. Можно опустить стекло?

— Конечно, — и Андрей сам, повертев ручку, впустил в машину свежий воздух. Пахло оттаявшей землей, теплой корой деревьев, просыхающей по обочинам жухлой прошлогодней травой.

— Но ветра гудит голубой напор, и кто-то глядит на меня в упор, — пробормотала Света негромко, но все ее услышали.

— И что же из этого следует? — спросил Пафнутьев.

— Значит, весна, значит, настоящая... Не из сна навязчивого, — ответила Света.

Пафнутьев хотел было ввязаться в бестолковый разговор ни о чем и обо всем, но в этот момент у него в кармане запищала коробочка сотового телефона.

— Слушаю вас внимательно, — сказал Пафнутьев. И замер. Ничего больше не произнес, только невнятно мычал в трубку, показывая, что он все-таки слушает, понимает и просит продолжать.

— Ты где сейчас? — спросил Пафнутьев. — Понял. Я еще позвоню. Тут надо пассажира забросить в одно место. Не уходи, жди моего звонка.

И Пафнутьев сунул телефон в карман.

Дальше ехали молча. По каким-то признакам все поняли, что разговор был серьезный, что-то в мире изменилось, что-то случилось.

— Шаланда звонил, — произнес Пафнутьев, когда машина уже въехала в город и по обе стороны дороги замелькали частные домики. — Просил передать Худо-лею поздравления.

— По какому случаю?

— Очень хорошо, говорит, освоил мистические значения цифр и чисел. Настолько хорошо, что даже стало страшно жить, — добавил Пафнутьев.