Хомут на лебединую шею - Маргарита Южина Страница 65

– Врет!! Дико врет! – вскочил Фома. – Ничего я ни у кого не брал, никакого лекарства! Да и на фига?! Наркотой мы не торгуем, сами не колемся, ну и зачем мне такая головная боль? А любые лекарства сейчас не проблема, тем более для нашей семьи, где свой врач!

Тут уже Толика пробрало:

– Чего ты прикидываешься, гад?! Ты знаешь, сколько та пробирка стоит? Да за нее шеф продал все, что у него было! Он чуть по миру не пошел! В моей квартире бездомничал, потому что свою продал, а ты говоришь – не проблема! Он, может, на этом лекарстве разбогатеть хотел, а ты ему все карты спутал!

– Ничего не понимаю, – развел руками Фома. – Вот вам крест, ничего такого я не брал. Да и когда? А ты тоже! Ходил здесь, женихом прикидывался! Не мог, что ли, сразу сказать, что нужна какая-то пробирка, вместе бы поискали…

Толик нервничал – Неверов никак не хотел понимать истинной стоимости драгоценной пробирки.

– Короче, так, – решил Кареев, – мы задаем вопросы, ты отвечаешь, договорились?

Толик милостиво согласился, однако отважные женщины и их единственный родственник Фома так и не услышали исповеди – в дверь требовательно зазвонили, и ворвалась целая группа людей.

– Все, взяли… – как-то непонятно доложил один из прибывших, обращаясь к Карееву.

– Ну вот и ладушки, давайте, этого берите, и едем разбираться, – поднялся Олег Петрович.

– То есть… как это? – лопотала Гутя. – Куда вы его? А мы?

– Я ничего не понимаю, – сидела на полу Аллочка, вертя головой из стороны в сторону.

– Все, все объясню потом. Обещаю. Кстати, ремонт у вас завтра закончат. Ну и… я надеюсь на новоселье, так сказать, – хитро подмигнул Кареев уже из коридора.

Растерянные женщины только помахали вслед.

– Ну вот. Что тут к чему? Мы так ничего и не узнали, – расстроенно протянула Варька. – Столько времени на это расследование потратили, а как только что-то начало проясняться, так сразу же пришли дяденьки и увели нашего единственного подозреваемого. Теперь поди догадайся, что там у нас произошло – кто стрелял в Псова, от чего погибла Серова, почему Поганкин в больнице оказался, и вообще – куда Фома дел клизму?

– Пробирку, а не клизму, – поправил ее муж. – Хотя какая разница, я ни того, ни другого не брал.

– А главное – такой хороший жених соскочил – холостой, – протянула Гутя. – Аллочка! А ты-то чего жуешь? Тебе что, не жалко Кареева? Он, между прочим, не один удалился, он еще и Толика с собой увел! Опять ты у нас старая дева.

Аллочка на самом деле сидела на диване и жевала какую-то котлету, которую выудила из сковородки, пока остальные провожали мужчин.

– Иво трашвово, – бормотала она с полным ртом. – Я говорю – ничего страшного, чего вы так переполошились. Вернется этот ваш Кареев, куда он денется.

– Аллочка! Ну ты вспомни, когда к тебе мужики возвращались? – взвилась сестра. – Нет, и она может спокойно жевать!

– А чего волноваться? Я же вам русским языком говорю: Кареев, когда на строителей накинулся, так разволновался, что пальто скинул и выронил свой паспорт, он его почему-то всегда с собой таскает. Ну, а я подобрала. Честно скажу – хотела отдать, но тут такие события развернулись, что я как порядочная женщина должна была вести себя скромно. Я и вела.

Гутя не могла поверить – не прошло и сорока лет, как ее сестра начала соображать.

– Молодец, Алка! Вот ведь можешь, когда захочешь! Теперь этот Кареев ни за что не получит паспорт назад, пока нам всю историю до самого конца не расскажет.

До самого вторника Кареев бездушно хранил молчание. Варька уже вышла на работу, рабочие закончили ремонт, и Аллочка навела блеск во всех комнатах. Матвей окончательно покинул кладовку, нежился на середине комнаты и ловил Фому за носки, а Гутя за такое короткое время умудрилась свести одну пару. Неожиданно вечером в понедельник к Неверовым заявилась Ленка Сорокина с коробкой конфет и, пряча глаза, глупо захихикала:

– Гутиэра Власовна, хи-хи, вы уж меня извините… ну, помните, как я от вас мужика-миллионера трясла? Я… я к вам теперь по другому вопросу…

Гутиэра примерно даже догадывалась, по какому.

– Мне чайник ставить? – с пониманием поднялась Варька.

Сорокина только быстро закивала и сунула однокласснице в руки коробку.

– Гутиэра Власовна, – снова начала она, когда Варька скрылась за дверью. – Вы бы меня познакомили с тем парнем-то… Ну, с тем, который музыкант хороший, я проверяла – слух у меня есть, голосом тоже бог не обидел, может, мы с ним создадим свою, так сказать, семейную группу, а? Тогда и деньги свои появятся, и не надо будет искать богатого старика…

– С парнем познакомить? Это с Митькой-музыкантом? Ну отчего же не познакомить, садись, сейчас я тебе его фото покажу.

Гутиэра принеслась со своим мужским альбомом, и через полчаса было назначено время и место свидания.

А Кареев позвонил только во вторник.

– Алло, Варя? Это Кареев, Олег Петрович беспокоит. Милая барышня, а не у вас ли остался мой паспорт? Потерял его в такой заварухе, последняя надежда на вас, – весело проговорил он в трубку.

– У нас, – многозначительно протянула та.

– Как здорово, а то я уж замучился его искать.

– Конечно, здорово. Если бы не паспорт, вы бы и не додумались позвонить! Вы что же, думаете, нас совсем не тревожит, чем завершилась вся эта свистопляска?! Я работать не могу, сижу, как на иголках. Аллочка от окна не отходит, все киллеров высматривает. Мама вон уже в каждом клиенте преступника видит! А скоро и Фоме на работу, а он, не забывайте – хирург!

– Да мы сами только-только этот клубок размотали, – усмехнулся Кареев.

– Вы – это кто? – уточнила Варька.

В трубке повисло молчание, потом Кареев усмехнулся и проговорил:

– Давайте так сделаем – я к вам прихожу в пятницу, вы мне отдаете паспорт, и я все вам рассказываю, идет?

– Хорошо, только, если вы не возражаете, немного в другом порядке – сначала вы нам все рассказываете, а только потом мы отдаем вам паспорт.

– Договорились.

В пятницу Аллочка мыла полы с «Ферри», Гутя вертелась на кухне, а Фома носился по магазинам, закупая продукты по длинному списку. Даже Матвей, старательно вылизав живот и лапы, валялся после душа в ожидании гостей не на самой середине комнаты, а, как и положено котам, на подоконнике. Варька постаралась не задерживаться, и ровно в семь вся семья уселась в большой комнате, поглядывая друг на друга. Почему они решили, что Кареев придет ровно в семь, было неясно – тот заявился в девять. Он пришел с огромным пакетом, из которого торчали почему-то рыбьи хвосты и целлофановый пакет с хризантемами.

– Это вам, – передал он пакет Гуте. – Там цветы дамам, а еще меня угостили рыбой, прямо из Норильска везли…