Ой, мамочки - Дороти Кэннелл Страница 65

— Мы все переживаем. — Валисия Икс пересекла комнату, дабы утешающе похлопать Бена по руке.

Он успел переодеться в черный бархатный смокинг. Я откопала этот смокинг на блошином рынке и в мыслях не держала, что Бен покажется в нем на людях. Но как же он ему идет и до чего удачно сочетается с этой старомодной комнатой! Я же влезла в платье и все равно выглядела как неудачный набросок модельера. На мисс Икс было все то же огненное одеяние — и ни капельки грязи, ни морщинки. Волосы она распустила по плечам, и они обрамляли ее лицо крупными волнами цвета спелого абрикоса.

Немудрено, что Пипс улепетнул со всех своих кривых ножек, когда Валисия попросила его налить еще чаю. Джеффриз, храни ее Господь, была сделана из другого теста. Одернув кружева на своем чепчике, карлица уставилась в пространство. Тревожится за Теолу Фейт? Или же ее привязанность длится от чека до чека? А Пипс, кажется, куда больше оплакивает потерю отличной моторки, нежели Мэри. Интересно, мои американские колготки обеспечат мне эмоциональную и моральную поддержку, обещанную на упаковке?

Мисс Икс просияла своей золотистой улыбкой в сторону Марджори Задсон, которая сидела безучастная, как старая псина, впущенная наконец в дом после долгих часов, проведенных на цепи под дождем.

— О господи, милочка, я так несчастна! — Марджори отложила книгу в бумажном переплете, которую читала — или делала вид, что читает. "Плененная невеста" улеглась рядышком с «Мамочкой-монстром» на журнальном столике. Мисс Задсон, с посеревшим лицом, взяла протянутый Беном белый носовой платок. Я вдруг вспомнила о графе, Соланж… и прочих отсутствующих. — Когда бедняжка Мэри тогда выпрыгнула из гроба и мы познакомились, я и подумать не могла, что она так скоро покинет нас, окажется на дне речном…

— Ну-ну, не надо… — Я подсела к ней и взяла ее за лапу.

— Едва не потеряв мою мамочку, я не готова к очередному удару! — Марджори исчезла под носовым платком.

— Милая, конечно же, вам пришлось нелегко! — Голос Эрнестины сочился сочувствием. — Вы только не подумайте, будто я лезу не в свое дело, но меня тревожит, как скажется на вашем самочувствии состязание за звание Кулинара. Это ведь такое напряжение! Тем более учитывая, какой серьезный у вас противник… — Она не сводила глаз со своего мальчика.

— Мадам… — вмешался Бен с ледяной надменностью, дарованной черным бархатом и тесьмой на манжетах, — может, все-таки согласимся, что лучший судья здесь — мисс Икс, ей и решать, кому следует, а кому нет бороться за звание Кулинара?

Снова эта Валисия! Женщина, которая способна жеманно хихикать и при этом не выглядеть законченной идиоткой. Эрнестина, кажется, поглупела от шока.

— Бинго, деточка, ты слышал, как этот тип позволил себе назвать твою мамочку "мадам"? — Она медленно поднялась и очутилась лицом к лицу с Беном. — А вам нравится, когда вас называют платным ухажером? — Она будто выплюнула эти слова, отчего они прозвучали необычайно похотливо. — Мистер… Сопровождение-На-Любой-Вкус?

— Какая низость! — Марджори Задсон вскочила на ноги.

Повисло молчание, будто салфетку, набросили на клетку с вороньем. Бинго замер с печеньем во рту; Пипс наклонил пустой чайник над моей чашкой. Валисия Икс, явно не собиравшаяся взмахивать хлыстом и призывать к порядку, неотрывно смотрела на Бена, и в ее прекрасных глазах застыла печаль. Он же неотрывно смотрел на меня, и его глаза излучали обвинение. Я съежилась в кресле, словно на скамье подсудимых. Да как он мог подумать, что я стану обсуждать его прошлое с кем бы то ни было в этом доме? Не говоря уж о том, что день, когда я позвонила в «Сопровождение», поистине свят для меня. Хотелось бы знать, есть ли что-нибудь святое для Эрнестины?

До чего же она способна дойти во имя Материнства? Эрнестина усиленно старалась держаться решительно и прямо, но колени ее подгибались, а рот подергивался. Я представила, какой стремительный водоворот мыслей кружит в ее голове, как отчаянно она пытается выискать какое-нибудь — хоть какое! — оправдание. Эрнестина прекрасно понимала, что минуту назад заметно ослабила свои шансы когда-либо стать матерью Кулинара. Следует ли мне, не давая ей опомниться, высказать предположение, что привидением, которое Бинго якобы видел в первую ночь, вполне возможно, была родная матушка малолетнего кандидата, тайком изучающая досье соперников?

Промедление смерти подобно… Эрнестина невнятно промямлила что-то насчет ПМС, то бишь предменструального синдрома.

— Это она насчет постмортального ступора? — неожиданно проскрипела Джеффриз.

Я изумленно воззрилась на нее. Об этом ей тоже поведал психиатр?

Вновь повисло молчание, от которого уже начинало звенеть в ушах. Внезапно Джеффриз издала пронзительный вопль, от коего едва не рухнул потолок, — и дверь широко распахнулась. На пороге высился шериф Том Догерти с револьвером на изготовку и пылающим взором.

— Черт побери, что у вас тут происходит?!

Нет, честное слово, пора наконец отправить открытку Доркас и Джонасу со словами: "Чудесно проводим время. Жаль, что вас нет с нами".

* * *

Поразительно, как сплачивает людей полицейское расследование! Даже Пипс и Джеффриз держались так, будто служили нашему маленькому сообществу долгие годы, причем наслаждались каждой минутой. Шериф Том задавал обычные в таких случаях вопросы — фамилии, адреса, где находились в момент взрыва. Я ожидала, что он заинтересуется моей встречей с Теолой Фейт. Мне и самой хотелось узнать, разговаривал ли шериф с ней и если да, то как у нее настроение, — но он вновь вернулся к теме Общества Кулинаров.

— Тайная кулинарная организация! — Похлопывая себя по объемистому животу, шериф улыбнулся. — Любопытно, любопытно…

— Да, действительно, — коротко бросила Валисия Икс. Ей не слишком понравилось его настойчивое желание узнать ее фамилию, а также улыбка, расцветшая на пухлом лице шерифа, когда она таки написала ее и передала ему, сложив предварительно листок пополам.

Джеффриз, отбросив услужливость ко всем чертям, присела на подлокотник дивана:

— К вашему сведению, мы древняя и почтенная организация. И горе тому, кто встанет у нас на пути. В прошлом году мы написали очень резкое письмо в журнал «Обжорство», где осуждали продолжающуюся экспансию замороженной вишни.

Бинго восседал на коврике перед камином, по-турецки скрестив ноги. На губах его играла насмешливая улыбка, но взгляд оставался холодным и настороженным.

Пипс достал из кармана часы, потряс их, поднес к уху и прокудахтал:

— У меня перерыв! — Проковыляв к окну, он улегся на подоконник и сложил руки на груди. Его лысый череп блестел, как эдамский сыр; из-под полуприкрытых век виднелись желтые белки.

Однако же, вовремя! Но уже в следующее мгновение публика забыла о Пипсе. Воздух прорезало хлопанье крыльев — голубь с шумом опустился на урну над камином — ту самую, что красовалась под портретом Кота-Мертвеца. Склонив набок головку и строго глядя круглым глазом, птица побудила шерифа продолжить.