Возмездие - Василий Ардаматский Страница 64

Острый нос Секунды, казалось, стал еще острее. Он пытался скрыть интерес к рассказу Зекунова, но сделать это ему было нелегко.

— Так, так, далее… — торопил он Зекунова.

— Да он сам все вам расскажет, — лениво заговорил Зекунов. — Я его предупредил, что ему надо быть откровенным с вами — это в его же интересах.

— Спасибо. Ну, давайте, давайте, что вы там принесли.

Зекунов отдал записку.

— И это все?

— Эта самая «ЛД», — вздохнул Зекунов, — не знает, насколько мы связаны с вами. Мы для «ЛД» савинковцы, и все. Этот Мухин, — кивнул на дверь Зекунов, — поставил условие, что он должен знать все, что я несу через границу. А ему вы только содействуйте в передвижении по Польше. Шешеня просил передать вам: лучше один раз прийти к вам с пустыми руками, чем по жадности упустить эту самую «ЛД».

— Черт возьми! Вы же могли нести что угодно, и он мог бы об этом ничего не знать!

— Может быть, может быть, — закивал Зекунов. — Но вы же знаете, капитан Секунда, я действую по приказу, я в этом деле человек маленький.

— Деньги вы прошлый раз получили как человек большой.

— Не надо, не надо, пан Секунда, корить нас деньгами, мы там каждый час голову свою на кон ставим, — сказал Зекунов проникновенно и с мягким укором. — Вы даже не дали мне доложить, что устные данные я все-таки принес. И свои и от Шешени. Прикажите кому-нибудь записать.

Капитан вызвал сотрудника экспозитуры и передал ему Зекунова, а сам нетерпеливо вызвал Федорова — Мухина.

— Просим прощения, пан Мухин, в нашей службе иногда трудно быть вежливым, — рассыпался он с чисто польским изыском. — И потом, по службе нашей больше приходится говорить с врагами. Иногда совсем голову теряешь. Я однажды дома горничной говорю: «Приведи ко мне жену». Ха-ха-ха! — Он хохотнул, показывая Федорову свои великолепные белые зубы.

— Я все прекрасно понимаю, и потому у меня нет никаких обид, — ответил Федоров. — Тем более что в данной ситуации я нуждаюсь в вас, а не наоборот.

— Это еще как сказать, — прищурил один глаз Секунда.

— Я серьезно. Мне нужна ваша помощь. Господин Шешеня заверил меня, что я ее получу.

— Так и будет, пан Мухин. Но поговорите со мной пару минут. Мы так жадны к людям оттуда, и это не удивительно. Россия для нас, для Польши, — вопрос жизни и смерти. Мы стараемся всеми путями узнать, что там делается и чего нам следует ожидать.

— Рад быть полезен, чем смогу.

Секунда видел, что перед ним человек не мелкого калибра, он замечал все: и прекрасно сшитый по моде широкобортный синий костюм, и дорогой, с европейского рынка шерстяной пуловер, и на ногах белые фетровые бурки, и на мизинце левой руки мерцавший в кольце маленький брильянт. У Секунды, что называется, изо рта торчали вопросы, которые интересовали его как разведчика, но он сдержал себя и спросил, какая в Москве стоит погода.

— Давайте лучше не будем терять зря время, — улыбнулся глазами Федоров. — Мне нужен документ для поездки по Польше, в частности для поездки в Варшаву. Вы можете меня обеспечить таким документом?

— А польские деньги на проезд у вас есть? — спросил, в свою очередь, Секунда, пробуя все-таки поставить Федорова в положение просителя.

— У меня есть доллары.

— Откуда? — вырвалось у Секунды.

Федоров удивленно посмотрел на него и красноречиво промолчал. Секунда немного смутился и, передвигая на столе бумаги, сказал:

— Существуют определенные порядки.

— После того как я тайком пересек границу, считайте меня врагом всякого порядка, — снова чуть улыбаясь, сказал Федоров.

Секунда механически улыбнулся ему в ответ.

— Мы вам охотно поможем, но на взаимных началах. Нам нужна информация о России.

— Я в недавнем прошлом человек военный и с гимназической наивностью расстался давно. Предпочитаю прямой разговор. Вам от нас, как мы и ожидали, нужны разведывательные данные?

— Да.

— Единовременно?

— По возможности постоянно. — Секунда навалился грудью на стол и внимательно смотрел в лицо Федорову. — Ведь, насколько я понял, вы представляете антибольшевистскую организацию и, таким образом, наши конечные интересы совпадают?

— Вопрос гораздо сложнее, чем вы думаете, — отвечал Федоров. — Если говорить лично обо мне, я бы ваше предложение в принципе, возможно, и принял бы. Но наш ЦК единогласно против всякого иностранного вмешательства в нашу борьбу, и я в этом вопросе — белая ворона. Надо признать, что действительно опыт показал несостоятельность иностранной помощи. Более того, эта помощь дискредитировала врагов большевизма в глазах русского народа. Теоретически я, конечно, исповедую этот тезис нашей программы, а практически думаю, что весь вопрос в размере и характере помощи. К примеру, авторитет Савинкова в России был бы гораздо выше, если бы Польша помогала ему не содействием войскам Булак-Балаховича, а в развертывании по всей России густой сети подпольных организаций.

— Сейчас мы как раз помогаем ему именно в этом…

— Конечно, лучше поздно, чем никогда, — сказал Федоров. — Но увы, тысячи и тысячи белорусских крестьян уже связали имя Савинкова с жестокостями похода Балаховича.

— Согласен с вами, — кивнул Секунда. — Но, между прочим, мы допустили эту ошибку главным образом потому, что были отвратительно осведомлены о положении в России. Ваши господа эмигранты уверяли нас, что Россия, стоит появиться там роте солдат, восстанет против большевиков. И именно поэтому мы так беспокоимся теперь о хорошей разведке. Вы военный и поймете меня.

— Я понимаю… понимаю… — Федоров задумчиво оглядел небольшую комнату с казенной обстановкой. — Но боюсь, что не смогу быть вам полезным. У меня нет нужных данных. Разве что только обзор внутреннего положения России, но и то очень общий.

— Прекрасно! — воскликнул Секунда. — Где он?

— Я сделаю этот обзор только на обратном пути, после поездки в Варшаву.

— Вы, надеюсь, понимаете, что у меня есть начальство, и я не хочу выглядеть перед ним доверчивым дурачком, — с недовольным лицом сказал Секунда.

— Для меня этот вопрос не так примитивен, пан Секунда, — продолжал Федоров, хмуря брови. — Я приехал сюда, чтобы установить консультативный контакт с Савинковым и его союзом. Это для меня самое главное. Конечно, ради этого я мог бы, припертый вами к стене, написать вам обзор внутреннего положения России. По существующим в нашей организации законам я был бы обязан по возвращении доложить об этом центральному комитету нашей организации. Но как же я буду при этом выглядеть, если моя поездка сюда по главному вопросу окажется безрезультатной? Получится, что я съездил только для того, чтобы нарушить важнейший пункт программы нашей организации, отрицающей всякую связь с иностранными силами. Я, пожалуй, предпочту, не предпринимая больше никаких шагов, вернуться обратно через границу, чем оказаться перед существующим у нас судом партийной совести, который, в лучшем случае, выбросит меня из организации, — Федоров вынул из бокового кармана золотые часы, точно он и в самом деле решил вернуться к границе и хочет проверить время. Спрятав часы, он продолжал: — Ну, а если мой контакт с Савинковым произойдет и, таким образом, моя поездка окажется под знаком «плюс», тогда все будет выглядеть иначе, пан Секунда.