Эликсир вечной молодости - Ирина Арбенина Страница 64

Но тогда между ребрами батареи не было этих часов. Уж чему-чему, а осмотру помещения старинный приятель Дубовиков Аню научил! Не было там, не было этих часов! И вообще никаких часов не было!

Так откуда же взяла их Елена Ивановна? Ведь часы действительно принадлежали Кривошеевой.

Ясно, откуда. У самой Кривошеевой.

Значит, Елена?

* * *

— Мы, кстати, у Кудинова кое-что обнаружили, — сдержанно, но “с чувством”, как об очередном своем сюрпризе, сообщил Светловой Богул.

Лейтенант отказался от расспросов пьяненького Алексея Борисовича, но, как оказалось, времени даром не терял.

От “осмотра помещения”, то бишь квартиры Кудинова — скорее всего несанкционированного, — “правила” Стаса Богула не удержали.

— Что же именно вы нашли?

— А то… Следы работы со взрывчаткой.., вот что!

— Так вы думаете, что это он Осич взорвал?

— Говорю же, умелец! Золотые руки!..

— Ой, золотые! Вы уже поинтересовались у него, что и откуда взялось? И как он эти “следы” объясняет?

— Пока нет. Не хочу его вспугнуть. За Кудиновым станем следить, — пообещал Богул. — И уж если он поедет в свой “Огонек”, будем, разумеется, особенно начеку.

— Богул, это ваше “начеку” — действительно начеку? Или — как с Кикалишвили и Кудиновой? Кикалишвили вы, помнится, тоже не хотели раньше времени тревожить. Ну да Отарика хоть нашли, а Кудинову так и нет — словно в воду канула.

— Вы несправедливы, — обиженно заметил Богул. — Кстати, вы постоянно акцентируете внимание на моих промахах, а вот когда я сообщаю вам информацию, о которой вы без меня и мечтать бы не смели, вы, Светлова, принимаете это как должное. Простого “спасибо” от вас не дождешься.

— Например, Богул?

— Например, я знаю, что вы усиленно сейчас обдумываете версию Туровской. А вам не приходило в голову, что Амалия могла оговорить Туровскую? Ну, я имею в виду эти ваши с ней беседы на пленке, которую вы дали мне послушать… Так вот. Я вообще склонен думать, что ее откровения с вами насчет Елены Ивановны — это ее месть. Не смогла она Туровскую простить.

— Что вы имеете в виду?

— А вы как думаете?

— Теряюсь в догадках.

— А вы не теряйтесь! Знаете ли вы, что Кудинов и был тем самым мужчиной, к которому Елена однажды — был в ее жизни с Туровским и такой, оказывается, эпизод — уходила от мужа?

— Откуда такие сведения?

— Осич когда-то мне рассказывала. Она очень переживала за Туровского и любила всем поплакаться…

— Да, да.., слыхала — Валентина Терентьевна была в него влюблена, — пробормотала Светлова рассеянно, потому что думала уже о другом.

Информация, сообщенная Богулом, все ставила наконец на свои места. Вот что, оказывается! Вот кого не хватало в этом раскладе!

Не хватало физически сильного Кудинова с его, странным заведением под названием “Огонек” — в лесу, на отшибе.

Поодиночке они не тянули на Питона… А вот вдвоем, Елена и Кудинов…

Елена, возможно, привлекала из мотеля на этот “огонек” жертвы.

Амалия, конечно, могла оговорить Туровскую… Но как быть с часами, принадлежавшими Галине Кривошеевой? Откуда-то они у Туровской появились?

Ведь она, как сказала Амалия, с цепи сорвалась…

— Кстати, Богул, — Анна проникновенно взглянула на лейтенанта. — Что касается простого “спасибо”, которого от меня якобы не дождешься. Вы даже не думайте, что я недооцениваю вашу грандиозную роль, если уж на то пошло… Большое вам человеческое спасибо!

— На здоровье.

— И вот еще что. Вам что-нибудь известно о том молодом человеке, который увивался вокруг Елены и потом странным образом исчез?

— Проверить?

— Угу… Если можно…

— Можно. Продолжаю искупать.

* * *

Значит, Елена. А Кудинова она заставляла помогать. Покорного, слабовольного в силу своего запущенного алкоголизма и по-прежнему, очевидно, в нее влюбленного Кудинова. Что он там толковал? “А как Леша больше не нужен — проваливай, Кудинов, никакого огонька. — .. Жизнь — подлая штука. А все женщины одинаковы”.

В общем, ясно, что Алексея Борисовича она сделала своим помощником. Потому что на самостоятельного злодея он никак все-таки не тянул.

В общем, все, кажется, ясно… Ясно — и ужасно!

"Кого Алексей Кудинов боится, он никому никогда не признается”, — Аня снова припомнила бормотания Кудинова.

Но если это так, то это трагедия!

Анна вспомнила чудесного грустного и умного Туровского, его фантастическую влюбленность в жену.

Что с ним будет?!

Приедет Богул, выведет Елену под белые рученьки, закованные в наручники, и сопроводит в черный “воронок” — на потеху всему городу.

Но ведь есть же какие-то способы иначе решать такие проблемы? Что толку во всех этих арестах, если она, по-видимому, больна.

Ее бы можно было поместить в какую-нибудь частную клинику на Западе, где больной человек сидит годами в комнате с окнами в сад… Туровский сможет там ее навещать. Все лучше, чем весь ужас совковых судебных процедур.

Туровкий небеден. Он мог бы сам решить этот “вопрос”.

По-человечески выходило, что Светловой следует с Леонидом Алексеевичем поговорить.

Поговорить — и отправляться наконец домой восвояси.

Остальное ее больше не касается, Кудинов и все прочее. Все остальное — это работа Богула. Его “ареал”. Что, в конце концов, она нанялась им тут их криминальные авгиевы конюшни расчищать?!