Падение Стоуна - Йен Пирс Страница 64

Я почти затолкал ее в комнату, захлопнул дверь и повернулся к миссис Моррисон.

— От всей души извиняюсь, миссис Моррисон. Не могу выразить, насколько мне жаль. Поверьте, эта женщина не та, чем кажется. Она очень важный свидетель, абсолютно необходима в данный момент для моей работы. Я весь город перерыл, пока ее искал, и мне надо с ней поговорить, пока она не испугалась и не сбежала. Позвольте мне это сделать, а потом я все объясню лучше. Пожалуйста…

Домохозяйка колебалась, а потому я успел улизнуть в гостиную и закрыть дверь. Мэри стояла у погасшего камина, сжимая сумочку так, словно это единственная ее защита. Я молча смотрел на нее. Она не была уродливой, сообразил вдруг я, если забыть о недокормленности и общей хмурости. Многие мужчины… Выбросив это из головы, я предложил ей сесть. Сам я стал у камина, чтобы смотреть на нее сверху вниз.

— Так, значит, ты была подручной мадам Бонинской, — сказал я. — Ты знаешь, что тебя разыскивает полиция?

Она кивнула.

— Не беспокойся, я тебя не выдам. Хотя должен сказать, что они никоим образом не думают, будто ты ее убила. Ты им нужна как свидетельница, ничего больше.

— Им всегда нужно больше, — сказала она. У нее был тусклый, монотонный, совершенно непривлекательный голос, хорошо подходивший к туповатому взгляду. — И они не так хорошо платят, как вы.

— Сколько я тебе заплачу, зависит от того, сколько ты мне расскажешь, — возразил я. — Поэтому пока не слишком заносись. Где ты была, когда убили твою хозяйку? Ты видела, кто это сделал?

— Нет. Я ничего не видела. Меня не было дома. Я вернулась, нашла ее и подумала, что обвинят меня, поэтому убежала.

— Вполне понятно, — заметил я. — Но ты знаешь, кто это сделал?

Она покачала головой.

— У нее не было на свете врагов. Она была чудесной женщиной. — Она поглядела на меня, как птица на червяка. — Гинею.

У меня в комнате действительно имелись деньги, но мне было неприятно отдавать их ей. Я вздохнул, быстро взбежал по лестнице и по возвращении отсчитал монеты на стол.

— Не трогай, — предостерег я, когда она за ними потянулась. — Какой она была?

— Коровой. Подлой, злобной коровой. Я ее ненавидела. Я едва не заплясала от радости, когда увидела, как она лежит на полу. Она всегда была пьяной, от нее воняло, а как она говорила… Словно ты грязь у нее под ногами. Я ее ненавидела.

— А разве в ее профессии не надо быть очаровательной с клиентами? Я говорю про предсказание судьбы?

— О да. Недолго. Когда хотела, она умела пресмыкаться не хуже других. Пока не запускала в них когти, а потом все как рукой снимало. Когда она выжимала из них деньги, ничего такого не было и в помине.

— О чем ты?

— Она заманивала людей на свои сеансы и делала так, что они выбалтывали все свои секреты, думая, что разговаривают с духами. А потом говорила, вы ведь не хотите, чтобы ваша жена, или ваш партнер, или ваши родители про это узнали, правда?..

— Приведи пример.

— Была одна женщина, ее она вынудила рассказать, что у нее есть друг. Ну, знаете какой. Она была замужем, понимаете. И хозяйка выудила у этой женщины драгоценности, кольца, все ее деньги. А потом женщина покончила с собой, ведь когда хозяйка выжала ее досуха, то все равно написала грязное письмецо мужу. Мне пришлось его доставлять. Хозяйка показала мне объявление в газете. Его она вырезала и приколола к стене — как приз за большое достижение. Она им гордилась.

— А ты?

Она пожала плечами:

— А мне какое дело?

— Большее, чем ты готова признать. Ну, да не важно. Я хотел спросить тебя про одного мужчину, который к ней приходил. Вот про этого.

Я показал ей фотографию Рейвенсклиффа.

— Да, я его помню.

При этих словах меня охватило возбуждение.

— Расскажи мне все. От этого зависят деньги на столе.

— Это был не клиент, — сказала она, немного подумав. — Он приходил не ради столоверчения и всего такого. Обычно она ради этого расфуфыривалась, надевала особое платье и начинала говорить эдаким голосом — старалась быть позагадочней и пожутковатей. Сами знаете. Но тут было другое. Они разговаривали.

— Ты знаешь, о чем?

— Нет. Но она хотела от него денег.

— И получила?

— В тот раз, когда я там была, нет. Он из-за чего-то злился, это я слышала. «Если не скажешь, ничего не получишь».

— А ты знаешь, про что он говорил?

Она покачала головой.

Не слишком полезно.

— А про саму мадам Бонинскую ты что-нибудь знаешь?

— Мало что. Я про то, она ведь мне ничего особо не рассказывала, так? Обращалась со мной как с грязью. Она либо смотрела на всех сверху вниз, либо старалась их стащить на дно. Слышали бы вы, что она говорила про людей, которые к ней приходили. С ними она была такая милая и полная сочувствия, пока не запускала в них когти. А тогда они узнавали ее с другой стороны.

— Продолжай.

— Даже не знаю. Русской она не была. Вообще не была иностранкой. Но долгое время жила за границей. Сама мне рассказала. При русском дворе, во всяких аристократических местах в Германии, так она говорила. Все любили мадам Бонинскую.

— Так почему она вернулась в Англию?

— Наверно, до всех там дошло, кто она такая, и больше ей поехать было некуда. Но она считала, что тут напала на золотую жилу. Она собиралась составить себе состояние. Она свое получит, твердила она мне. И, конечно же, получила. Кто-то ее убил. А если это ей не по заслугам, то уж не знаю что.

— Так у тебя нет догадок?..

— Я же сказала, она ничего мне не рассказывала. Я была прислугой. Вот и все. Думаю, мне больше нравилось на улице. Но я держалась за место на случай, вдруг она говорила правду. Вдруг она разживется деньгами.

— Когда полиция нашла тело, денег в квартире не было.

Она пожала плечами. Я не мог ее винить.

— Сколько ты украла? — тихонько спросил я.

— Ничего.

Она явно лгала, поэтому я ей улыбнулся.

— То, что тебе недоплатили?

— Если хотите.

— А эта золотая жила? Как по-твоему, она имела какое-то отношение к тому человеку?

Опять пожатие плечами. Очень хотелось бы, чтобы она перестала. Она умудрялась создать впечатление, что ей вообще ни до чего на свете нет дела. Что, разумеется, могло быть правдой.

— Думаю, да. Она была в большом возбуждении, когда он ушел.

— А эти деньги, которые ты не крала. В ящике было еще что-нибудь?

— Какие-то бумаги, но я не смотрела. Ничего важного.

— Ты их взяла?