Тот, кто знает. Том 1. Опасные вопросы - Александра Маринина Страница 64

- Так, минуточку, - Вадим приподнялся на подушке, чтобылучше видеть Наташино лицо, - ты для начала четко поставь цель. Чего ты хочешь?Чтобы Людмила Александровна не обиделась, чтобы она не считала тебя идиоткойили чтобы ты смогла сохранить уважение к себе? Сначала надо определить цель, апотом разрабатывать стратегию ее достижения.

- А три цели нельзя поставить?

- Можно, если они совместимы. В данном же случае так неполучается.

- Вадичек, а можно поставить задачу совместить эти трицели?

Вадим от души рассмеялся, прижал Наташу к себе, сновапоцеловал.

- Умница. Жизнь с военным наложила на тебя свойотпечаток. Задачу поставить можно, только следует иметь в виду, что когда тысобираешься совмещать три противоречащие друг другу цели, то сначала ты должнапродумать, до какой степени эти цели можно модифицировать, видоизменить, чтобыони не потеряли изначального смысла и одновременно приобрели способностьсовмещаться с другими целями.

- А попроще нельзя? - жалобно попросила Наташа.

- Можно попроще. Ты хочешь купить норковую шубу, потомучто тебе зимой не в чем ходить. При этом денег у тебя не хватает, а брать вдолг большие суммы ты не считаешь возможным. У тебя две цели - шуба и жизнь бездолгов. Как эти цели совместить? Сначала модифицируешь цель под названием"шуба", прикидываешь, обязательно ли это должна быть норка, или можночто-то попроще, мех подешевле. Может быть, не длинная шуба, а короткая, этотоже путь к экономии. А может быть, вообще шуба должна быть не из натуральногомеха, а из искусственного. Только нельзя доводить цель "шуба" домасштабов "курточка из плащевки", потому что тогда потеряетсяизначальный смысл: та вещь, которую ты хочешь купить, должна греть в морозы.Это и есть допустимый предел модификации цели. Потом начинаешь точно так жеработать со второй целью - "жизнь без долгов". Прикидываешь, сколькоденег у тебя есть, думаешь, какие вещи можно отнести в комиссионный,подсчитываешь, сколько можно взять в долг с тем расчетом, чтобы отдать с первойже зарплаты. И таким образом, двигаясь постепенно, совмещаешь обе цели. Идеяпонятна?

- Понятна, Вадичек, - пробормотала Наташа соннымголосом. - Я буду думать. Давай спать, нам с утра еще на рынок ехать. И вообще,завтра день тяжелый.

Назавтра было воскресенье, в выехавшем на дачу детском саду- родительский день, и Наташа с Вадимом собирались навестить сыновей.Электричка уходила с Казанского вокзала в 9.32, но до этого нужно было успетькупить на рынке клубнику, черешню и персики - мальчики их так любят! Домойследовало вернуться не позже четырех, чтобы успеть проводить на поезд Люсю.

К детям их не пустили - в садике объявлен карантин, унескольких детишек пищевое отравление.

- Ну хоть ягоды передайте, - умоляла Наташа, - они ихлюбят. Я их несколько раз в кипяченой воде промыла, на них ни одного микробанет, я вам гарантирую.

- Да вы что, мамаша, - возмущенно зашипела на неевоспитательница. - Увозите свои ягоды, сами их ешьте. У нас карантин, я же вамясно сказала.

- А вы не можете позвать наших мальчиков, а? АлешаВоронов из младшей группы и Саша Воронов из средней. Ну пожалуйста!

- Ничего не могу сделать, контакты с родителямизапрещены, - твердо заявила мегера в белом халате. - Уезжайте домой. И невздумайте через забор детей звать. Если увижу - детей накажу, так и знайте, завашу безответственность ваши сыновья отвечать будут.

- Да почему же безответственность! Ну вы поймите, я -мать, а это мой муж, их отец, он моряк-подводник, служит на Севере, он почтигод мальчиков не видел, мы соскучились по своим детям, нам бы хоть однимглазком на них посмотреть…

- Езжайте, мамаша, езжайте. У меня уже язык отсох скаждым объясняться, вон посмотрите, сколько родителей приехало - и никого непускаем. Нельзя.

Действительно рядом с воротами вдоль забора уныло слонялисьженщины с набитыми гостинцами и игрушками сумками. Многие сидели на корточках,уткнувшись носами в щели между досками и высматривая своих чад на территориисадика. Наташа с Вадимом тоже побродили, то становясь на цыпочки и заглядываяповерх забора, то опускаясь на колени и отыскивая щель пошире, но увидетьмальчиков им так и не удалось. Наташа ужасно расстроилась, потому что Вадим несмог повидаться с сыновьями. Ей все-таки легче, она в прошлое воскресенье к нимприезжала, и в следующее приедет, и вообще они весь год рядом с ней, а муж невидел детей десять месяцев, в кои веки вырвался на три дня в Москву - и такаянеудача!

- Как я их всех ненавижу! - в сердцах бросила Наташа,когда они шли по пыльной дороге к железнодорожной платформе. - Это садистыкакие-то, которых специально придумали, чтобы мучить детей и их родителей.

- Ты не права, - спокойно возразил Вадим. - Карантинесть карантин. Родителей пускать нельзя и передачи брать тоже нельзя. Онаправа.

- Кто права? - взорвалась Наташа. - Эта выдра?! Этамразь, которая с нами разговаривала, словно мы ей тысячу рублей должны?

- Успокойся, - Вадим обнял ее за плечи, прижал к себе,- она действительно хамка и разговаривала с нами в непозволительном тоне. Но посуществу она поступила правильно. Ей дали команду "не пущать" - она ине пущает. Она выполняет свой долг, отрабатывает свою зарплату. Что ты от нее хочешь?Чтобы она тебя пожалела, вошла в твое положение, а потом получила выговор?

- Я не понимаю, почему если несколько детей съеличто-то не то, остальным детям нельзя общаться с родителями! Я не понимаю, ктопридумал это идиотское правило! И зачем его придумали! Нет, я понимаю, я всепонимаю! Это специально сделали, чтобы мы все были зависимыми, чтобы нас можнобыло унижать по каждому поводу, чтобы мы чувствовали свою ничтожность ислабость и заискивали перед ними, взятки им давали, конфеты в коробках носили!

У нее началась истерика. Наташа рыдала, молотила кулаками вгрудь Вадима, захлебывалась, выплескивая наружу все напряжение, скопившееся задолгие месяцы болезни отца. Его смерть, похороны, обиды на сестру, страх заявно слабеющую мать, постоянная тоска по живущему в другом городе мужу,хроническая тревога за неуправляемую Иринку - все выходило из нее со слезами,рыданиями и такими детскими беспомощными ударами, которых мускулистый Вадим,похоже, даже не чувствовал. Он дал жене выплакаться, не обращая внимания напрохожих, с любопытством поглядывающих в их сторону. Потом довел до платформы,усадил на скамейку и начал кормить темно-бордовой, почти черной сладкойчерешней. До ближайшей электрички было еще сорок минут, и когда подошел поезд,оказалось, что Наташа, сама того не заметив, съела все предназначавшиесясыновьям фрукты.

- Давай погуляем, - предложил Вадим, когда они приехалив Москву и вышли на Комсомольскую площадь.

Наташа посмотрела на часы. Они обещали вернуться к четырем,чтобы проводить Люсю, а сейчас только без четверти два. Действительно, лучшепогулять, побыть вдвоем, чем сидеть дома и вымученно общаться с вечнонедовольной сестрой. Они нырнули в метро, проехали две остановки от"Комсомольской" до "Кировской", вышли на Чистопрудныйбульвар и медленно пошли вдоль бульварного кольца в сторону Арбата. Народувокруг было мало, летними воскресными днями Москва пустела - все разъезжалисьна дачи и садовые участки. Они шли, держась за руки, разговаривали, ипостепенно Наташа стала чувствовать, как к ней возвращаются душевноеравновесие, спокойствие и обычно присущая ей уверенность в своих силах, которыеона вдруг потеряла там, за городом, после неудачной попытки увидеть своихдетей. Вообще Вадим всегда так на нее действовал: что бы ни случилось, кактолько он оказывался рядом, все проблемы начинали казаться разрешимыми, а всерасстройства и обиды - пустячными.