Банда 6 - Виктор Пронин Страница 64

Скурыгин прошел в комнату все в тех же комнатных шлепанцах, сел в кресло, откинулся на спинку, закрыл глаза.

— Какие-нибудь точки остались?

— Ни фига не осталось! А если что и уцелело, то на них навешаны долги всех остальных, понимаешь? Все точки чистые, а три-четыре — в долгах, как в шелках! В меня стреляли, понял?

— Понял.

— Говорю открытым текстом — и в тебя будут стрелять. Ты что, все продал Объячеву?

— Нет.

— Он всем владеет. И везде твои подписи. Тебя ищут, за тобой охотятся. Тебе надо срочно линять. И куда-нибудь подальше — в Новую Зеландию, Новую Каледонию, на Новую Землю... И Европа, и Америка для тебя закрыты. Найдут за месяц.

Скурыгин некоторое время молчал. Игорь послушно ждал, пока его неожиданный гость снова заговорит, но тот не торопился, осмысливая услышанное. Собственно, по тем подписям, по тем бумагам, которые он подписал, можно было себе представить нечто похожее.

— Вообще-то у меня назначена важная встреча, — произнес наконец Игорь. — Мне надо идти.

— Я был в заложниках у Объячева.

— Выкуп никто не требовал. Не было ни звонков, ни угроз, ни намеков.

— Ему не нужен был выкуп. Он мне подсовывал договоры, и я их подписывал.

— Зачем? — заорал, сорвавшись, Игорь.

— Жить хотелось, — негромко ответил Скурыгин, пожав плечами. — Других желаний не было.

— Теперь мы все нищие!

— Но живые, — жестко усмехнулся Скурыгин.

— И это жизнь?!

— Разбогатеем. У меня, Игорь, такой опыт появился, такой опыт... И такая остервенелость в душе... Ничто не остановит. Ничто. Переступлю через любого.

— Ребята разбежались по норам... Придется снова всех собирать. Это будет непросто.

— А всех и не надо. Нам потребуется совсем немного людей, совсем немного. Но это должны быть наши люди, до конца наши. Никаких попутчиков.

— Соберем. Что с Объячевым?

— Ты же смотришь последние известия? — Скурыгин кивнул на телевизор.

— Смотрю.

— Вот и смотри. Как я понял, они дают информацию полную, достоверную, своевременную. Обо мне еще не говорили?

— Говорили, — без выражения ответил Игорь, глядя куда-то в угол.

— Что сказали?

— Сообщили, что сбежал. Не от Объячева сбежал, от милиции. Показали портрет, сказали, что в пальто и в комнатных тапочках. Обратились к гражданам с просьбой звонить по телефонам. Телефоны дали. Можно и просто по ноль-два. Сказали, что будут чрезвычайно благодарны за любое сообщение.

— Когда же они успели, — растерянно проговорил Скурыгин. — Ведь прошло, наверно, около часа, — он посмотрел на часы. — Нет, оказывается, прошло уже два часа. Шаланда сработал.

— Кто это?

— Начальник милиции.

— У тебя появились хорошие знакомства?

— В гробу я видел эти знакомства. Мне нужно переодеться.

— Сейчас?

— Немедленно.

— Мы с тобой в разных весовых категориях... Тебя это не смущает? Будешь выглядеть отощавшим.

— Я не могу появиться в городе в этом пальто и шлепанцах. Тащи все, что есть. Выберу.

Игорь уже пришел в себя и выглядел, как обычно, — замедленным, неторопливым, на каждое скурыгинское слово отвечать не спешил, впадал в некоторое раздумье, словно докапывался до скрытого смысла услышанного. Впрочем, вполне возможно, что не торопился Игорь сознательно, оттягивая тот момент, когда Скурыгин выйдет из дому, ведь не отстанет тот сегодня, это Игорь уже понял. Бросив на гостя взгляд, долгий, прощупывающий, он решил, что не надо бы ему сразу бросаться во все авантюры, которые тот предложит, не надо. Лучше выждать какое-то время, пока все утрясется, уляжется, станет на свои места.

С тяжким вздохом Игорь пошел к шкафу и принес несколько коробок с обувью. Скурыгин тут же выбрал туфли мягкие, из натуральной кожи, с тяжелой литой подошвой. По сезону выбрал, а Игорь только дух перевел — дороговаты были туфли, пару сотен долларов он отвалил за них и ни разу надеть не успел. Из верхней одежды Скурыгин облюбовал кожаную куртку и клетчатую кепку. Теперь, полностью преображенный, он был готов выйти в город.

Пройдя в прихожую и остановившись перед зеркалом, он придирчиво осмотрел себя.

— Сойдет, — сказал наконец. И вернулся в комнату. — Деньги нужны. У меня совсем нет денег.

— А у кого они сейчас есть... У меня тоже нет. Всем владеет Объячев.

— Владел, — поправил Скурыгин. — Мы все у него отсудим, все вернем.

— Как? — простонал Игорь.

— Факт моего пребывания в заложниках установлен. Составлен и подписан протокол. К нему приложены снимки подвала, где я сидел. Мои фотографии, где я выгляжу, как старая обезьяна. Я не брился все это время.

— Надо же, — пробормотал Игорь, думая о чем-то своем.

— Все подписи, датированные этими месяцами, недействительны. И все договоры, расписки тоже недействительны. И мы не остановимся, пока...

Скурыгин увидел, что Игорь совершенно его не слушает, что он попросту пережидает, пока тот закончит говорить. Скурыгин замолчал и получил еще одно подтверждение, что Игорь его не слышит — тот продолжал сидеть, ковыряя пальцем обивку кресла и кивая головой: дескать, пой, птичка, пой.

— Игорь! — громко позвал Скурыгин.

— Ну? — вздрогнул тот от неожиданности.

— Что происходит?

— Видишь ли, Эдик... Наверное, я должен был сказать тебе об этом с самого начала, но все не решался, да и ты не замолкал... Ребята поговаривают... В общем, у многих сложилось мнение, что ты нас всех кинул, — Игорь искоса взглянул на Скурыгина.

— Не понял? — тихо сказал тот.

— Да ладно тебе, Эдик, — с легкой приблатненностью протянул Игорь. — Все ты понял. И не надо ваньку валять. Так не бывает, чтобы один был умный, а остальные дураки.

— Игорь! — заорал Скурыгин. — Говори ясно. Я не врубаюсь! На что ты намекаешь!

— Чего намекать? Открытым текстом говорю — кинул. И все ребята сошлись на этом.

— Как кинул?!

— Ты продал все наше хозяйство Объячеву, получил с него хорошие бабки и слинял. А историю с заложником вы просто разыграли. Посмотри на себя в зеркало — так заложники не выглядят. Кинул ты нас, Эдик. И вот что скажу... Не везде тебе можно появляться. Не знаю, какие у тебя отношения с милицией, ты вон даже ихнего Шаланду, оказывается, лично знаешь...

— Он допрашивал меня!

— А я что? Я ничего. Допрашивал, — значит, так и надо. Не допрашивал — тоже хорошо. А сейчас от кого убежал? От Объячева? Он, говорят, мертв уже несколько дней. От милиции? Так у тебя Шаланда в кармане. От кого бежишь, Эдик? Не знаю, не знаю... Но больше всего опасаться тебе надо наших же ребят. Мы разорены. У нас ничего нет. Ты ведь не только договоры подписывал в своем подвале, ты и банковские чеки подписывал... На наших счетах дуля с маком, Эдик.