Мрачный коридор - Михаил Март Страница 62

— Покойничков что-то стало слишком много в нашем городе. Тебе не кажется, Кит, что ты сидишь в кресле, под которым заложен динамит? Если так и дальше пойдут дела, кто-то не дождется своей пенсии.

— У тебя прибавилось работы, и ты на мне срываешь злость? Если ты очень торопишься, то давай приступим к делу. Что высветил твой гений при повторном вскрытии брюнетки? —  спросил Сойер.

Томпстон взглянул на меня и улыбнулся.

— Привет, Дэн. Я не сразу тебя заметил.

— Я человек маленький, незаметный.

Его улыбка стала еще шире.

— Да, ты прав. Уникальная личность. —  Он повернул огромную голову с орлиным носом к Сойеру. —  Ты только представь себе. Хмурая Туча допускает этого парня к нашим делам, будто Элжер его любимый внук. Теперь я вижу его в твоем кабинете, и мне становится ясно, почему Чакмен распорядился сделать повторное вскрытие. Ты не думай, лейтенант, что он охотно принял твою просьбу. Черта с два! Наверняка ему позвонил Элжер и шепнул на ухо пару ласковых словечек.

— Фил, ты очень беспокоился, что тебя оторвали от важного дела.

— Мои дела —  мои проблемы. Но, прежде чем я отвечу на ваши вопросы, меня интересует, кто надоумил тебя сделать повторное вскрытие. Кит?

— Ты очень хочешь услышать в ответ, что меня надоумил это сделать Элжер?! Ты прав! Торжествуй победу.

— Конечно, прав! У меня складывается впечатление, что полицейское управление Санта-Барбары и окружная прокуратура работают на частного сыщика Дэна Элжера. Так что я должен был явиться не сюда, а к нему в офис.

— Извини, Фил, по у меня там не прибрано.

— Позвал бы Чакмена с метелкой, он привел бы твой кабинет в порядок. А теперь, чтобы не терять времени, обойдемся без посредников и не будем играть в испорченный телефон. Я буду отвечать на вопросы мистера Элжера, а вы, лейтенант, будете стенографировать мои показания.

— Твое счастье, Томпстон, что я не амбициозный человек, —  ухмыляясь, заявил Сойер. —  Но твои амбиции переливаются через край. Ну ладно, валяйте.

— Зря ты так, Фил. Дело в том, что лейтенант доверяет только твоим заключениям. Ты лучший спец в этом деле на всем Тихоокеанском побережье. Как можно упустить такой шанс и не воспользоваться твоими услугами? Я уверен, что повторное вскрытие дало много интересных дополнений.

— Конечно, Дэн. Ты был в этом уверен с самого начала и поэтому настоял на повторном вскрытии. Только я не Чакмен и умасливать меня не надо.

— Отчего умерла женщина?

— От сердечного приступа. Мой коллега сделал правильное заключение.

— И это все?

— Нет, конечно. Ей вкололи литазол. Уникальное средство. В Южной Америке этим средством пользовались охотники на зверя с ценным мехом. Загоняли шприц в ствол снайперской винтовки и стреляли в гепарда. Животное моментально теряло ориентацию, слепло и через полминуты погибало от разрыва сердечных сосудов. При этом мех не был испорчен пулей крупного калибра.

— Что входит в состав этой отравы?

— Яд белых муравьев, которые водятся в джунглях Бразилии, Колумбии и в некоторых районах Мексики. А также морфий или другой очень качественный наркотик, который вызывает повышенное сердцебиение или кровообращение, как вам угодно. Муравьиный яд оказывает противоположное действие, и сердечные сосуды не выдерживают. Но это для вас, для дилетантов, в общих словах. Яд и морфий быстро растворяются в крови и практически не оставляют никаких следов. Доза при этом нужна незначительная. Только при тщательном анализе крови можно обнаружить наличие литазола. Но такой анализ нужно делать в лаборатории, имеющей определенные условия. Первичный диагноз, сделанный моим коллегой, верен и не вызывает сомнения. Через сутки после смерти яд вообще не удается обнаружить.

— Минутку, Фил, но ты сделал вскрытие спустя две недели после смерти. Как же ты мог обнаружить наличие литазола в крови?

— Никак. Тут есть другой фокус. Муравьиный яд оставляет следы на костях. Не сразу, а примерно через неделю на некоторых участках скелета появляются белые пятна, словно кто-то отполировал кость в этом месте. С учетом того, что смертельная доза очень мала, такие пятнышки найти трудно. Пораженных участков может быть всего два-три на целом скелете, и те не превышают размера водяной капли. Я на них наткнулся случайно, когда распиливал ребра.

— Но почему твой коллега ничего не написал в отчете о следах от укола?

— Укол делал мастер. Кольнули под самым мозжечком. В волосяном покрове след от иглы найти практически невозможно. Если бы дама была лысой, след бы обнаружили моментально, но женщины имеют привычку носить длинные волосы.

— К тому же такой укол очень удобно делать. Жертва не подозревает, что в руках убийцы шприц. Убийца подходит к жертве со спины, а дальше дело техники.

— Ты прав, Дэн.

— Возникает второй вопрос. Если яд в крови невозможно обнаружить и при этом вскрытие показывает, что человек умер от сердечного приступа, а при таком заключении никто не попадает под подозрение в убийстве, то зачем убийце понадобилось обливать лицо жертвы кислотой.

— На этот вопрос должны ответить вы, господа сыщики. Добавлю лишь одну деталь к уже сказанному. Прошло достаточно времени после ее смерти, часа два, точно сказать не могу, а уж потом убийца вылил кислоту на лицо. Дело в том, что кожная ткань живого человека или только что умершего реагирует на кислоту по-другому, не так, как если бы ее выплеснули через час. Женщина умерла часа за два до того, как ее изуродовали.

— Не исключено. В том месте, где мы ее нашли, нет никаких следов. Если человеку обожгли половину лица кислотой, то ковер был бы залит не только кислотой, но и кровью.

— Конечно. Через пару часов кровь сворачивается и не брызжет фонтаном. Ну что ж. Ты умный парень, Дэн. Ломайте голову дальше, а мне пора к своим покойничкам.

— Ты уже осмотрел труп Хельмера?

— Могу сказать только одно —  удар нанесли опасной бритвой. Человек, сделавший это, имеет опыт в таких делах. Точное попадание в сонную артерию и рассечение позвоночных хрящей. Будь бритва немного больше по размеру, голова слетела бы с плеч. Жертву никто не держал, ему не заламывали рук, на него не дышали. Смерть наступила мгновенно. Скорее всего работал одиночка, и он выполнил свою работу за несколько секунд.

После того как Томпстон вышел из кабинета, Сойер сказал:

— Пять лет назад в Сан-Франциско выловили маньяка, который резал глотки проституткам. Тот же почерк. Одним ударом лезвия он сносил голову жертве. На шестой его накрыли.

— Что с ним сделали?

— Точно не помню. Кажется, он был признан невменяемым и его упрятали за решетку пожизненно.

— Как звали того маньяка?

— Чебретори. Итальянец. Полного имени не помню. Надо подать заявку в ФБР, чтобы они посмотрели по своей картотеке. В одном Томпстон прав, этот тип не первый раз режет глотки. Таких случаев не слишком много, и все они на учете.