Медная пуговица - Лев Овалов Страница 62

Что касается Железнова, он был озабочен предстоящим отъездом новоиспеченной четы, по-моему, больше самого Гренера.

– В связи с этим отъездом ухудшается ваше положение, – говорил мне Железнов, – и очень хотелось бы как-нибудь помочь ребятишкам…

Железнов находился на опаснейшей работе, приходилось все время думать, как бы сохранить на плечах собственную голову, но этот удивительный человек меньше всего думал о себе.

– Пронин встретится сегодня с нами, – сказал мне через несколько дней Железнов. – Не уходите никуда, я слетаю в одно местечко…

Он исчез и сравнительно скоро явился обратно.

– Знаете Промышленную улицу? – спросил он меня. – По-латышски называется Рупниецибас. Запомните: Рупниецибас, дом 7, квартира 14.

– А что дальше? – спросил я.

– Сейчас запоминайте, а завтра забудьте. Ровно через час приходите по этому адресу. «Руслан и Людмилу» проходили в школе?

– Разумеется…

– Начало помните? – спросил Железнов.

– Там, кажется, посвящение есть, – неуверенно произнес я. – Посвящения не помню.

– Нет-нет! – нетерпеливо перебил меня Железнов. – То, что в школе учили: «У лукоморья дуб зеленый…»?

– «… Златая цепь на дубе том…»?

– Вот и хорошо! – облегченно сказал Железнов. – А то сейчас было бы некогда заучивать стихи. Я уже условился. Вы позвоните и скажете первую строку, вам ответят второй, дальше вы – третью, вам – четвертую, вы – пятую, а вам… Понятно?

– Понятно, – ответил я.

– Вот и ладно, – сказал он. – Помните: ровно через час! А я побегу…

И он опять исчез.

Ровно через час я поднимался по тихой и чистой лестнице дома № 7, а спустя минуту стоял у дверей квартиры № 14 и нажимал кнопку звонка.

Дверь мне открыла пожилая, неплохо одетая и представительная дама.

Она ничего не сказала и только вопросительно поглядела на меня. Я неуверенно посмотрел на нее и с довольно-таки глуповатым видом произнес:

– «У лукоморья дуб зеленый…»

Дама слегка улыбнулась и тихо ответила:

– «… Златая цепь на дубе том…»

Затем открыла дверь пошире и пригласила:

– Заходите, пожалуйста.

Я очутился в просторной передней. Дама тотчас закрыла за мной дверь и повела меня по коридору в кухню, там у плиты возилась какая-то женщина, одетая попроще.

– Эльза, – сказала дама, – проводите этого господина…

Эльза тотчас вытерла передником руки и, не говоря ни слова и не ог­ля­ды­ваясь, открыла выходную дверь. Мы оказались на черной лестнице, спустились на улицу, миновали несколько домов, вошли в какие-то ворота и завернули за угол. Моя провожатая остановилась перед входом в какую-то полуподвальную квартиру, указала на дверь и пошла прочь, даже не поглядев на меня.

Я секунду постоял перед дверью, дернул ручку звонка и услышал дребезжание колокольчика.

Дверь тотчас отворилась, передо мной появился юноша, скорее даже подросток, в серой рабочей блузе.

– Вы к кому? – спросил он довольно недружелюбно, готовый вот-вот захлопнуть передо мной дверь.

– «…. И днем и ночью кот ученый…» – твердо сказал я. Подросток окинул меня внимательным взглядом и быстро пробормотал:

– «… Все ходит по цепи кругом».

Он выскочил во двор и, полуобернувшись в мою сторону, небрежно кинул:

– Пошли!

По черной лестнице этого же дома мы поднялась на второй этаж, паренек, не стучась и не звоня, решительно открыл незапертую дверь чьей-то квартиры, миновал кухню, в которой у окна, спиной к нам, стоял какой-то мужчина, не обративший на нас никакого внимания, остановился перед закрытой дверью, сказал: «Стучите», – и сразу покинул меня.

Дверь приоткрылась, из-за нее выглянула голубоглазая девушка.

– Вам кого? – спросила она.

– «Идет направо – песнь заводит…», – сказал я. Но она не успела мне ответить.

– «… Налево – сказку говорит…», – услышал я из-за двери знакомый голос.

Девушка выскользнула в коридор, я вошел в комнату и увидел… Пронина!

Неподалеку от него стоял Железнов.

– Здравствуйте, – сказал Пронин, при встречах в Риге он никогда не называл меня по имени.

– Прибыл в ваше распоряжение, – сказал я.

– Ну как дела? – спросил Пронин. – Рассказывайте скорее.

– Вероятно, вам уже докладывал товарищ Железнов. Можно сказать, успешно. С девятнадцатью познакомились лично, лицом к лицу, троих нет, исчезли неизвестно куда, с четырьмя еще не встречались.

– Значит, можно домой? – спросил Пронин.

– Это зависит от вас, товарищ майор, – сдержанно произнес я, хотя мое сердце сжалось от радостного предчувствия.

– Да, домой, – повторил Пронин. – Вы сделали большое дело. И, кроме того…

– Ну, без Железнова я бы ничего не добился, – убежденно ответил я. – Он многому меня научил.

– А ему и карты в руки, он специалист, – сказал Пронин, усмехнулся и кивнул в сторону Железнова. – Знаете, о чем он просит?

– Догадываюсь.

– А что скажете?

– Поддерживаю просьбу капитана Железнова. Если только возможно что-нибудь…

Пронин насупился.

– Да… – неодобрительно произнес он. – Оба вы специалисты…

На секунду воцарилось молчание.

– Придвигайтесь ко мне, – прервал молчание Про­нин. – Давайте подумаем.

Кажется, это было единственное совещание, в котором мне пришлось участвовать за всю мою бытность в Риге.

– Спасти детей… – задумчиво произнес Пронин. – Вывезти с дачи, фактически превращенной в крепость… Невозможное дело! Вывезти чуть ли не целый детский сад из города, находящегося во власти гитле­ровцев…

Пронин забарабанил пальцами по столу. Железнов и я молчали. В конце концов, решение зависело от Пронина.

– Однако докладывай, – обратился он к Железнову. – Что имеешь предложить?