Не та игра - Алексей Михайлов Страница 62

Саша замолчал на пару минут, а потом его понесло:

—Они ведь хотят заставить меня поверить, что нынешнее время лучше советского. Показывают мне всякие фильмы. И отечественные, и импортные. И документальные, и художественные. Показывают какие-то интервью, фотографии, беседуют со мной. В общем, капают на мозги.

Ну да, соглашусь, что сейчас люди живут лучше, богаче. И возможностей больше. Машины у всех, дома красивые, квартиры. Вся эта техника. Компьютеры! Но ведь тридцать пять лет прошло с 86-го года! Советский Союз примерно за такое же время оправился от послевоенной разрухи. В космос человека запустили! Ядерный синтез освоили. В конце концов, наш эксперимент провели! А кто знает, что бы было, если бы Советский Союз не распался? Все современные достижения и открытия вполне могли бы быть осуществлены и в СССР! И, может быть, даже лучше и быстрее!

Да, возможно, где-то советская власть действовала жестко, подавляла личность. Но ведь это все ради общего дела! Ради будущего! Понимаешь? Так надо было. И то, что нами пожертвовали. Так надо было. Мы все знали, на что идем! Нам никто никаких гарантий не давал! И осуждать тот факт, что Алексей не нашел здесь поддержки и не смог вернуться назад не правильно, ведь изначально допускалась такая возможность. Нас к этому готовили. Так что ничего у них не получится. Я от своих идеалов не оступлюсь!

Максим слушал откровения Александра и все больше проникался к нему симпатией. Он не разделял политических взглядов своего сокамерника. С Советским союзом он был знаком только по рассказам родителей и из учебников по истории. И то, что ему было известно, советскую власть абсолютно не красило. Да, были великие победы и достижения, но были и катастрофические последствия, условная свобода и формальная демократия. Все эти проблемы Россия до сих пор не может разгрести. Плюс еще своих собственных проблем нахватала. Взять хотя бы коррупцию и жуткую бюрократию. Но Максим был твердо убежден, что право на свободу слова и свободу убеждений делают общество по-настоящему демократичным. Поэтому политические предпочтения Александра он рассматривал, как сугубо личное дело, которое его, Максима, не касается.

Больше всего Максиму понравилась воля и сила духа этого молодого человека. Они ведь были ровесники, но рядом с Александром, Максим чувствовал себя незрелым юнцом. Твердая принципиальная позиция, нет, не фанатичность, а именно осознанная приверженность своим идеалам восхитила Максима. С таким настроем можно и целину освоить, и космос покорить, и любую войну выиграть.

—Ты знаешь, что они от меня хотят?— продолжил Александр.— Чтобы я вернулся в прошлое и ничего не пытался изменить! Чтобы не докладывал руководству о том, что произошло. О распаде СССР, о предательстве, о войне на Украине. Представляешь? Иметь возможность не допустить всего этого и не воспользоваться ей, это хуже предательства!

—Но зачем им это надо? Не проще ли тебя просто… Ну, ты понимаешь…

—Убить?— криво усмехнулся Саша.— Конечно, проще! И, может быть, они так и сделают. Когда поймут, что ничего от меня не добьются. Раньше я думал, что Лешка просто запутался. Мы ведь с ним не разлей вода были. Он мне как брат был. Я думал, что у него остались ко мне добрые чувства. Но потом понял, как же я ошибался. Он изменился просто до неузнаваемости. Внутренне я имею в виду. Понимаешь. Ради денег он готов на все. И меня, лучшего своего друга, на цепи держать. И даже убить… Вот к чему ваш проклятый капитализм привел! Во всей этой истории с моим возвращением, есть его меркантильный интерес. Он хочет, чтобы я ему в прошлом послание передал.

—Какое?— удивился Максим.

—Не знаю,— пожал плечами Александр,— еще не сказал.

—Интересно. Ну, а если тебе пообещать сделать, как они хотят, а самому всё по-своему провернуть?

—Я так пытался уже. Не вышло. Не поверили мне. Этот Ефим жуть, какой хитрый. Психолог. Раскусил меня. К тому же есть еще одна очень серьезная проблема. Насколько я понимаю, порталы не работают так, как хотелось бы. Алексей так и не смог вернуться обратно. Да и никто, вроде бы назад не вернулся. А, ты, кстати,— ключ от этой загадки…

Сравнение с ключом Максиму не понравилось. Чтобы быть ключом, нужно что-то уметь. Отпирать замок, например. А он даже не представлял, как происходит перемещение во времени, не говоря уже о том, чтобы хоть как-то на него повлиять. Он скорее не ключ, а…ну, например, видеокамера, направленная на нужную дверь. И то, так себе метафора. Проблема в том, что команда похитителей, похоже, считает Максима именно ключом. Размышляя над этим Максим незаметно для себя уснул.

Он пришел в себя на больничной койке. Без ноги и без будущего. Сначала обрадовался, что остался жив, что для него весь этот ужас уже закончился. А потом пришло понимание, что вся его жизнь полностью перевернулась. И совсем не в ту сторону, в какую бы он хотел двигаться. Да и двигаться он уже нормально не мог. Даже в туалет сходить не мог. Однажды он даже плакал. От бессилья. И жалости к себе. Долго. Беззвучно. Ночью. В подушку.

Эти слезы и вернули его к жизни. Он стал думать, что делать дальше. О возвращении назад не могло быть и речи. Слишком рискованно. Нет ни апробированных методик, ни даже математических моделей. Насколько он смог понять, руководители эксперимента во многом действовали по наитию, чего он себе позволить не мог. Оказаться в другом времени калекой — перспектива не самая радужная. Особенно, когда речь идет о прошлом. А уверенности, что он во второй раз переместится назад в будущее, и уж тем более в свое время не было никакой. Поэтому он решил остаться в 1941-м.

В этом времени он был никем. Человеком без имени, без прошлого, без будущего… И без ноги. Хотя имя-то у него все-таки было. В списках 262-й стрелковой дивизии он значился как Аркадий Никифорович Смирнов, уроженец Минска. Он сам придумал себе это имя, когда докладывал раздраженному командиру взвода, что потерял все документы, пока ехал в военкомат. Но книжку красноармейца ему выдали. По этой книжке он получил и паспорт. Поступил в вуз, потом в аспирантуру, потом кончилась война.

Учился он блестяще, экзамены сдавал экстерном. Но впереди паровоза не бежал. Там, в озере, когда фиолетовая энергия проходила через него, он понял, что все идет своим чередом, что человек не в состоянии ни на что повлиять. Он может только сделать выбор. Свой выбор. И от того, каким он будет, зависит бытие человека. Конкретного человека, а никак не всего человечества. Колесо Проведения необоримо.

И, чем он больше об этом думал, чем больше изучал материю, формы ее движения и взаимодействия, тем больше он склонялся к мысли, о том, что тогда, холодным сентябрьским днем 1941 года в леске где-то восточнее Демьянска он обратился в своих мыслях к правильному адресату.

И он сделал свой выбор.