Под ударом - Александр Афанасьев Страница 62

Сейчас — они стояли на базе финских ВВС Утти и ждали самолет. Гейтс щурился от невысокого, но яркого летнего северного солнца…

Длинный как колбаса транспортник С141, принадлежащий к Стратегическому авиационному командованию — с первого раза зашел на посадку, побежал по длинной, на две тысячи метров полосе. Экипажу было не привыкать — они были приписаны к Западному Берлину, сколько раз летали в загруженном небе германской столицы…

…

Мюрат Натирбофф — вышел из самолета одним из первых, еще и улыбаясь, сукин сын. Прилетевшие с ним немногословные парни — начали выгружать свое тяжелое снаряжение на бетонку.

— Как долетел? — спросил Гейтс.

— Пару раз сблевал, а так все нормально.

Они обнялись, Гейтс шепнул на ухо.

— Соврал про Арлекина, сукин ты сын…

…

У них в посольстве были только что поступившие Бьюик-Электра-225, один из них — использовался местной станцией ЦРУ для дел, которые не имели особой секретности. Шикарная машина, у них были такие окошечки по бокам — если восемь цилиндров, то восемь, если шесть — то шесть, по три или четыре с каждой стороны. Цвет «полуночный черный» и верх, обтянутый кожей. Следом — шел Форд Эконолайн с вооруженными морскими пехотинцами из посольства. Ехать до Хельсинки было недолго, база была совсем рядом.

В машине — Гейтс поднял стекло между сидениями, машина была такой большой, что оно тут было. Сразу стало тише.

— Что ты хочешь знать? — Натирбофф закурил сигарету.

— Для начала, вся эта ерунда про Арлекина. Ты вообще знаешь, кто он такой?

Натирбофф покачал головой.

— То есть ты солгал.

— Кому?

…

— Я не внес Арлекина в список агентов, верно?

— Ты солгал мне.

Натирбофф отрицательно покачал головой.

— Я тебе не лгал…

…

Примерно в ста метрах от американских автомобилей — в автомобильном потоке держался мотоциклист, его лица не было видно из-за глухого шлема. Его звали Антонио, и он прикидывал, как половчее прикрепить самодельную бомбу к американской машине…

Антонио Санчес был из Никарагуа, страны, которой с 1936 года непрерывно правила династия Сомоса. Генерал Анастасио Сомоса сначала присоединился к национально-освободительному движению, а потом предательски убил его лидера, Аугусто Сезара Сандино и сам стал диктатором. Потом он передал трон своему сыну Луису, но тот был болен и в конечном итоге передал трон своему брату, тоже Анастасио, по прозвищу Тачито, что значило — мусорная свалка. Тачито не стеснялся и в словах ни в действиях — например, он предлагал посещающим страну высокопоставленным американцам взятки, а с оппозицией поступал просто и грубо. Например, дом одного из лидеров оппозиции обстрелял танк. Это, кстати, именно про Тачито было сказано — он сукин сын, но он наш сукин сын.

В 1978 г. убийство редактора крупнейшей оппозиционной газеты Педро Хоакина Чаморро вызвало небывалые в стране митинги и обострение партизанской войны в сельских районах, которая шла с 1962 года. В США у власти была администрация Джимми Картера, который провозгласил своим кредо политическую благопристойность. США отказались каким-либо образом поддерживать одиозный режим. В 1979 году — диктатор выкопал из земли гробы с умершими членами своей семьи, прихватил деньги, какие у него были (его состояние оценивалось в миллиард долларов, и это по тем временам было очень много) — и дал деру. Войска Сандинистского Фронта национального освобождения вошли в столицу.

Однако это был не конец, это было только начало. Диктатор скрылся — но остались многочисленные помещики, полицаи, армейские офицеры, которые опасались расправы и не хотели терять нажитое. Они создали свою организацию, называемую Контрас, что значило «Те кто против». В США к власти пришли республиканцы Рональда Рейгана, которые и слышать не хотели об еще одной Кубе, но на сей раз не на острове, а в самой Центральной Америке. Была объявлена стратегия «отбрасывания» коммунизма. И контрас — потекли рекой деньги и оружие, тем более что в США хватал ветеранов Вьетнама, мыкающихся без дела. Кстати именно на Контрас — опробовали схему частного финансирования войн, потому что Конгресс США, контролируемый демократами, принял закон о запрете любой помощи Контрас за счет средств бюджета США. Потом это все выльется в скандал Иран-Контрас — незаконные поставки оборонных компонентов во враждебный Иран и за счет полученных денег — закупка оружия для контрас.

Никарагуа в какой-то мере не повезло, она просто попала в мясорубку глобального противостояния сверхдержав — но расскажите это крестьянам, которым не повезло жить во времена гражданской войны…

Антонио был из крестьянской семьи, они жили недалеко от границы и возделывали свои поля. Однажды к ним из джунглей пришли боевики Контрас — они рассчитывали видимо захватить советских студентов, которые по линии комсомола приехали в Никарагуа помогать убирать урожай. Они опоздали ровно на сутки — с помощью советских урожай убрали быстрее и советские уехали. Когда контрас поняли, что советских нет — они озверели и решили уничтожить крестьян, которые взяли землю помещиков — в назидание другим. А так как у контрас было мало патронов — крестьян зарубили мачете и забили мотыгами.

Антонио наблюдал за всем этим из леса — мать вытолкнула его из окна и приказала бежать в лес. Он не вышел. Его нашли армейские патрули — когда армия пришла в деревню, было уже поздно. Онемевшего подростка — он потерял речь — переправили в Советский союз на лечение.

Советские врачи вылечили Антонио. Осиротевшего — а у него никого не было, — подростка хотели отправить домой, но он категорически отказался уезжать, сказав что хочет стать солдатом. Тогда его переправили в лагерь особого назначения в Крыму, где готовили в основном палестинских партизан — а затем, когда он проявил свои способности — в спецшколу в Ленинграде…

Школа эта — готовила еще боевиков Коминтерна. Сейчас он закончил ее — и это был его выпускной экзамен.

В страну — он проник по подложным документам, какие сумел раздобыть себе сам. Из того что продается в обычном магазине изготовил самодельную бомбу. Угнал мотоцикл — и вот, он был здесь. Американцев он выследил, просто поехав за ними от посольства — и ему было все равно, кто едет в машине. Как и тем контрас, вооруженным американскими автоматами — было все равно, кого из крестьян убить.

Он был просто никарагуанским подростком, потерявшим всю семью. Ему ничего не было жалко на этой земле, ему не за что было держаться, и он ничего не ценил. Наемники американцев — лишили его всего, и теперь он намеревался лишить жизни их.

Держась в автомобильном потоке, он просчитывал варианты. Не может быть и речи о том, чтобы установить устройство на ходу — он не сможет, да и оно, скорее всего не удержится, самодельное. Значит, трасса отпадает. Остается город — выждать момент, пока американская машина остановится на светофоре и сделать свое дело.