Романс для вора - Борис Седов Страница 62

— Что-о? — Арбуз встал со стула и, вплотную подойдя к столу, за которым сидел Корявый, нагнулся к нему. — Что ты сказал, паскуда?

— Ты слышал, что я сказал, — с вызовом ответил Корявый, глядя, однако, на пистолет, который по-прежнему был в руке Арбуза. — Твой друг Боровик.

— Откуда знаешь? — спросил Арбуз.

— Добрые люди видели, — сказал Корявый, — а кто именно — уж извини. А насчет Боровика… Так ты сам у него спроси, он врать не будет.

Арбуз долго и мрачно молчал, а потом сказал:

— Спрошу, не сомневайся. Но если соврал ты, умирать будешь медленно.

Роман, который на всем протяжении этого разговора стоял за спиной Арбуза, шагнул вперед и спросил:

— Ну что, поговорили?

— Поговорили, — ответил Арбуз, не оборачиваясь.

— Вот и хорошо, — миролюбиво сказал Роман. — А пушка у тебя классная! Можно посмотреть?

— Посмотреть? — Арбуз удивился. — Ну на — посмотри.

Арбуз протянул Роману пистолет.

— Осторожно, он снят с предохранителя.

— Ага, — сказал Роман и посмотрел на Корявого. — Слышь, ты, перхоть! Арбуз обещал не убивать тебя. А я не обещал.

Он поднял пистолет и, быстро направив ствол в середину лба Корявого, нажал на спуск. В комнате прозвучал глухой, но туго ударивший по ушам выстрел. Голова Корявого дернулась, и между бровей появилась маленькая дырочка, из которой стала толчками выплескиваться черная кровь.

Корявый обмяк и сполз под стол.

Арбуз с удивлением взглянул на Романа и, осторожно забрав у него «Магнум», сказал:

— Ну, ты, артист, даешь! Не ожидал…

Спрятав пистолет в подмышечную кобуру, Арбуз посмотрел на торчавшую из-под стола неподвижную ногу Корявого и, словно не веря тому, что видел, покачал головой:

— А ведь оно именно так и делается. Один обещал — другой не обещал… Да ты, Ромка, прямо как настоящий гангстер! И откуда только такие таланты берутся?

— Валим отсюда, — сказал Роман и повернулся к двери.

— Ну-ну, — усмехнулся Арбуз, — как скажешь.

Когда они отъехали от бильярдной, Роман закурил и задумчиво произнес:

— Один готов…

— Один готов, говоришь? — Арбуз захохотал. — Да ты что, всех гадов порешить задумал? А кишка не тонка?

Роман затянулся и, помолчав, ответил:

— Понимаешь, Мишка, какое дело… Я сочиняю песни про жестокость и справедливость. Про верность и смерть. А в жизни? Если я сам не такой, то все мои песни — фуфло. И я сейчас себя проверил. Оказывается — я не фуфло. И все они сдохнут, это я тебе точно говорю. Так что, если ты со мной — давай. А если нет — у меня хватит денег и на оружие, и на необходимый подкуп кого надо. Решай.

Арбуз ошеломленно повертел головой и ответил: — Ну ты, блин, даешь! Конечно, я с тобой. Вот только Боровик… Ладно, приедем домой — увидим.

* * *

Боровик, Роман и Арбуз сидели за столом и не смотрели друг на друга.

Наконец Боровик тяжело вздохнул и сказал:

— Я действительно никого не видел. Ты представляешь, в каком я был состоянии? Только что убили мою сестру, потом я убил их… Всех троих. Голыми руками… И я ничего не соображал. То есть вру, конечно, — соображал я очень быстро, но был, как бы это сказать… Сумасшедший, что ли… Да, я помню, как машина ударилась во что-то мягкое, но в это время я смотрел назад, туда, где лежала… Она. Я просчитывал варианты дальнейшего. Ну, менты, расследование, сам понимаешь. Это просто какой-то злой рок… Наверное, верховному распорядителю несчастий показалось мало, и он решил добавить к этим мертвецам еще и твою жену… Я не знаю, Мишка… Ну хочешь, убей меня! Я своей жизнью не дорожу.

— Больно надо… — мрачно ответил Арбуз. — Ты хочешь, чтобы я еще и тебя туда добавил? Вот уж уволь! Но как же так? Как же так…

Он уронил голову на руки и засопел.

Роман, посмотрев на него, взялся за бутылку и сказал:

— Давайте-ка водочки, ребята. А то вы совсем закисли. Я понимаю, открытия сегодня были тяжелые, но жить-то надо!

Разлив водку по стопкам, Роман посмотрел на Арбуза, потом на совершенно потерянного Боровика и повторил:

— Давайте выпьем. Мертвых не вернуть, а живые, невольно вовлеченные в узел бед и несчастий, должны жить дальше и думать о своей жизни, а не о чужой смерти. Иначе вся жизнь превратится в сплошные поминки. Давайте. Слышишь, Арбуз, я тебе говорю!

— Да слышу я, слышу, складно звонишь… — Арбуз поднял голову и шмыгнул носом. — Но как же оно…

Он взял стопку и залпом выпил водку.

Поморщившись, Арбуз взял из вазочки огурец и сказал:

— Давай, Санька, выпей. И постараемся, как сказал Ромка, думать о жизни.

Боровик страдальчески взглянул на Арбуза, послушно взял стопку и выпил.

А Роман встал и, посмотрев на своих угрюмых приятелей, только покачал головой:

— Ладно, вы тут водочки попейте, а я, пожалуй, пойду на боковую. Не возражаете?

— Вали, — Арбуз махнул рукой и повернулся к Боровику. — Ну что, товарищ борец с всемирным злом, поговорим о нашей с тобой развеселой жизни?

Боровик обрадовался, что разговор перешел на другую тему, и, закурив, ответил:

— А почему бы и не поговорить, товарищ вор в законе… Вот, например, каким ты видишь счастливое человечество лет этак через двести? Будут там воры в законе и прочая нечисть вроде твоих подручных или как?

Роман усмехнулся и вышел из комнаты.

* * *

«Город над вольной Невой…» — бормотал с утра пораньше репродуктор, каким-то чудом сохранившийся с советских времен на омываемом свинцовыми невскими волнами причале речного порта.

С экрана телевизора, подвешенного над унылыми фанерными седалищами зала ожиданий, приятно улыбался выбритый до синевы адвокат. Адвокат хорошо поставленным голосом убедительно доказывал, что в нашумевшем недавнем изнасиловании таджикским гастарбайтером подмосковной девчонки-малолетки виновата прежде всего распущенность нравов безнадежно спившейся российской глубинки.

Пора, мол, обществу осознать: без притока иммигрантов этому самому обществу каюк в самом что ни на есть прямом и простом, как репа, экономическом смысле. Что называется, коллапс. Поэтому самое время вспомнить золотые слова легендарного баснописца дедушки Крылова — «на зеркало неча пенять, коли рожа крива» — и радостно приветствовать приток рабочей силы с Кавказа и из Средней Азии, вместо того чтобы огрызаться на незнание чужаками местных обычаев и заморачиваться насчет заведомо бесперспективной утопии вроде программы создания рабочих мест для никчемных и поголовно спившихся русских мужиков.

Небритый и опухший после бессонной ночи Стропилло дико уставился на телевизор. Он только что сошел с опостылевшего экскурсионного корыта и с ужасом осознал, что вообще не представляет себе, как жить дальше. Уютный мирок, который он с муравьиной старательностью слепил по крохам в своей крысиной норке, в одночасье рассыпался в прах.