Искатель - Тана Френч Страница 62

Трей смотрит на пакет, и до него наконец доходит.

– Ха! – выдает он нечто среднее между зычным выдохом и торжествующим смешком. – Получилось!

– Получилось, верно, – широко улыбаясь, подтверждает Кел. Ощущает порыв похлопать малого по плечу. – Пошли, – говорит он вместо этого и направляется к дому. Низкое солнце озаряет его бледным золотом, яркий сияющий прямоугольник против серого неба. – Отнесем домой.

Кролика они разделывают на кухонной стойке. Кел показывает Трею, как отре́зать лапы, рассечь кролику спину и подцепить пальцами так, чтобы снять шкурку, открутив вместе с ней и голову, как затем вскрыть брюхо и вынуть потроха наружу. Кел рад обнаружить, что навык этот восстанавливается так запросто, после стольких лет. Памяти об этом в голове не осталось почти никакой, зато руки по-прежнему знают, что делают.

Трей смотрит внимательно и следует указаниям Кела – с той же сосредоточенностью, с какой возился с бюро и с ружьем; Кел показывает, как аккуратно извлечь мочевой пузырь и проверить, нет ли в печени следов болезни. Они вместе убирают пленки и жилы, отделяют изувеченную переднюю лапу, затем срезают три остальные лапы, брюхо и филе.

– Вот это мясо годится в еду, – поясняет Кел. – В следующий раз из остального сварю бульон, но сегодня вернем часть добычи туда, откуда взяли. – Так они с дедушкой поступили с первой белкой Кела давным-давно – те части тушки, которые им были не нужны, вернули в природу. С первой добычей, похоже, так правильнее всего.

Потроха они выносят в сад и оставляют на пне грачам или лисам – кто доберется первым. Кел свистит грачам, но те обустраиваются у себя на дереве и не обращают на Кела внимания, если не считать пары вялых хамских реплик.

– Ну, мы предложили, – говорит он. И Трею: – Есть хочешь? Или все это притупило тебе аппетит?

– Жуть как хочу, – поспешно отвечает Трей.

– Хорошо, – говорит Кел и поглядывает на небо. Полоска бледно-желтого погасла до отчетливого зеленого. – Я собирался рагу делать, но на это нужно время. Просто обжарим тогда. – Надо, чтоб Трей оказался дома не чересчур поздно. – Чеснок любишь?

– Наверное.

Судя по отсутствию выражения у малого на лице, он, может, и не знает.

– Сейчас выясним. Готовишь?

Трей жмет плечами.

– Бывает. Типа.

– Лады. Сегодня будешь готовить.

Хорошенько моют руки. Кел ставит им в помощь что-то из Уэйлона Дженнингза ^[49], Трей лыбится.

– Что?

– Стариковское музло.

– Лады, диджей Круть. Сам-то что слушаешь?

– Вы такое не знаете.

– Умник, – говорит Кел, добывая ингредиенты из маленького буфета со сломанной петлей. – Угадаю. Оперу. – Трей фыркает. – “Одно направление” ^[50]. – За это предположение Кел получает возмущенный взгляд, от которого расплывается в улыбке. – Ну и на том спасибо. Хорош ныть, лучше послушай. Может, научишься ценить годную музыку.

Трей закатывает глаза. Кел делает еще громче. Показывает Трею, как трясти куски мяса в пакете вместе с мукой, солью и перцем, а затем жарить в масле с полосками сладкого перца, лука и чеснока – это Кел закупил в городе.

– Будь у меня помидоры и грибы, – говорит, – можно было б и их добавить, но помидоры у Норин на неделе смотрелись не шибко бодро. Так тоже сойдет. С рисом.

Он варит в микроволновке фасованный рис, пока Трей, напряженно хмурясь, переворачивает мясо на сковородке. В кухне тепло, окна запотели от конденсата, попахивает вкусным. На миг Кел подумывает, что сумерки за окном густеют, вспоминает о страхе в глазах у Шилы и у Каролайн, но выбрасывает это из головы.

Кел ждет, что Трей опять заговорит о Брендане или о заброшенном доме, но нет. Некоторое время это его настораживает: похоже, малой строит планы, но делиться ими не намерен. Однако затем, проверяя, как там кролик, вскидывает взгляд и видит, что малой возится со сковородкой, кивает в такт “Я так долго не живу” ^[51], подсвистывает, потешно сложив губы, щеки розовеют от жара плиты. Смотрится он на несколько лет младше своего возраста и чувствует себя совершенно непринужденно. До Кела доходит, что вот сейчас мысли у пацана не заняты беспокойством о Брендане. Он вознаграждает себя за кролика, позволяя себе не думать ни о чем – хоть недолго.

Когда они усаживаются за стол, Трей смотрит к себе в тарелку искоса, но после первого же съеденного куска все сомнения исчезают. Набрасывается на еду так, будто голодал не одну неделю. Едва ли не утыкается носом в тарелку.

– Похоже, чеснок тебе нравится, а? – замечает довольный Кел.

Малой кивает, держа на весу очередную вилку с горкой.

– Весь ужин целиком на твоем счету, – говорит Кел. – От начала и до конца. Никаких фермеров, никаких мясников, фабрик или Норин – всё сам. Как оно тебе?

Трей улыбается особо, сокровенно, и это, как Кел уже успел понять, означает, что малой необычайно счастлив.

– Неплохо, – говорит.

– Будь по-моему, – говорит Кел, – так было бы с каждым куском мяса, какой я ем. Оно труднее и хлопотнее, чем купить гамбургер, зато честнее. Поедание живого существа не должно даваться легко.

Трей кивает. Некоторое время едят молча. За окном крепнут сумерки, тучи потихоньку расседаются и показывают клочки неба светозарной лавандовой синевы, окаймленного кружевными черными силуэтами древесных крон. Где-то вдали резко взлаивает лиса.

– Могли б жить в горках, – говорит Трей. Он явно размышлял об этом. – Если у вас получается вот это. И никогда оттуда больше не спускаться.

– Джинсы на охоте не подстрелишь, – возражает Кел. – Или обувь. Если только не шить себе одежду из шкур, иногда спускаться все же придется.

– Раз в год. Запасаться.

– Можно, наверное, – соглашается Кел. – Но одиноко же станет. Мне надо иногда с кем-нибудь разговаривать.

Малой, зачищая тарелку, бросает на него взгляд, означающий, что в этом они расходятся радикально.

– Не, – говорит.

Кел встает, чтоб положить Трею добавки. От плиты говорит:

– Хочешь – приводи с собой друзей, когда в следующий раз охотиться пойдем.

Меньше всего ему надо, чтоб у него дома болтались какие-то непонятные дети, но он почти не сомневается в ответе, просто хочет подтвердить одно подозрение. И действительно, Трей вперяется в него так, словно Кел предложил позвать к ужину бизона, и качает головой.