Ночь, прожитая трижды - Леонид Словин Страница 61

Вопрос этот был к ним ко всем — и к ментам, и к агентам.

Стоило ли все того, чтобы коверкать свои жизни, мотаться ночами, не спать, рисковать, жить в состоянии непроходящего напряжения?!

«Сейчас вот Качан…»

Все, что было сделано этой ночью, чтобы найти пистолет, все коту под хвост…

«Фактически, все время раскрывали обстоятельства убийства Сохи на переходном мосту в Домодедово. Роль фирмы „Освальд“ в предшествовавшем похищении Мосула Авье….»

— Давайте, ребята, еще по граммулечке, — витькина мать держала стопку косо, расплескивая водку. — Помянем его…

На нее нахлынули воспоминания.

— В детстве пришел раз из школы. Говорит, больше, мам, не пойду. Всем учителька дала лыжи на физкультуре, а у него лыжи с креплениями отобрала, отдала другому ребятенку — у того отец где-то. Большая шишка… И так и не ходил. Не могла заставить…

Дверь громко хлопнула.

Помощница, наконец, появилась.

— Привет…

Ксения прошла к столу, на ходу показала длинные, меж полами распахнувшейся дорогой шубы, стройные ноги. Села рядом с Игумновым — он держал ей место — откинула на плечи волосы. Она знала Витеньку. Платник начальника розыска приглядывал за нею, когда им обоим приходилось работать в транзитных залах на вокзале.

Витькина мать тоже ее знала.

— Милая, не забыла!..

Она не связывала приезд Ксении с Игумновым. Впрочем, и должность его она все равно не знала. Как и название предприятия, на котором работал сын. Витька говорил, да она забыла:

«Какойто почтовый ящик…»

— Небось набегалась за день, Ксения. Садись. Помянем светлую душу Витеньки. Царствие ему небесное…

— Спасибочки…

Ксения знала, как себя вести. Кивнула ментам, Качану. В прошлый раз она тоже сидела на том же месте. Подвинула тарелку.

Улучив минуту, когда ее оставили без внимния. быстро шепнула:

— Мосул вернулся в общежитие. В курсе? Ему заказали билеты на ближайший рейс в Лагос. Днем он улетит…

— Вполне объяснимо…

— Сейчас ищут курьера с «начинкой». Никак не найдут. У него скоро критический срок. Он у вас?

— Его завезли в Склиф. Как ты сама?

— Perfect! Совершенно!

Она вернулась из общежития в отличном настроении. Ей можно было позавидовать: впереди вся жизнь и каждый день — новые надежды и свежие впечатления. Фортуна к ней пока благоволила.

— Молодец…

Ксения благодарно прижалась к нему коленом. Потом и вовсе заплела Его ногу. Так уже бывало.

— На тебя не накатили, когда ты звонила?

— Нет, никто даже не обратил внимания…

Витькина мама наполнила стопки. Все снова пригубили.

— Ты чего? Завязал? — Ксения обратила внимание — Качан поставил рюмку нетронутой.

— Да нет. — Он улыбнулся. — Просто завтра меня кинут…

— Кто?!

— Начальство…

— Да ладно! — Путана показала ослепительно белые зубы.

— Честно. Это и по мне тоже поминки…

Он недоговорил. У Игумнова прозвонил сотовый. У телефона был Карпец. Он звонил с вокзала. Был хорошо слышен голос дикторши, объявлявшей об отправлении очередного сцепа. Пухлогубая, она их едва размыкала и в конце почти каждого слова у нее слышалось явственное «м».

… Отправляетисям… со второго… путим…

Уже вовсю ходили электропоезда.

— С вами поговорят… — Карпец обращался к Игумнову всегда только на «вы».

Трубку взял Никола.

— Это я…

— Что-нибудь случилось?

— Я на вокзале. У меня… плетка, Игумнов…

Он выбрал совсем новое словечко.

«Может, чтобы Карпец не понял…»

На фене последних лет плеткой называли оружие!

— «Макаров»?!

— Да. Из Домодедова. Он был у этих козлов…

* * *

В отличии от молодых нынешних воров Никола вел краховый образ жизни — без машины, одетый посто, как многие вокруг; в ресторанах почти не бывал: «пить — это да, а жрать — дело свинячье»!

Ментов он попрежнему презирал.

В машине, когда Цуканов снял с него наручники, Никола сразу решил, что останется в Домодедово. Ехать с Цукановым, со вторым ментом, сидевшим рядом с водителем — скользким, с быстрым присматривающимся взглядом — ему было ни к чему. Кроме Игумнова у него не было среди них ни одного, кому он доверял или сочувствовал.

«Все продажные суки…»

Он отрабатывал им разрешение прописаться в столице, прекращение унизительного надзора, тасканий, преследований…

— Я выйду у станции…

— Сам доберешься? — Цуканов по обыкновению спешил. Никола это видел. У воров Цуканов не мог бы стать авторитетом. — А то подбросим…

— Езжайте…

До станции было еще не меньше километра.

Скользкий тип, сидевший с водилой, вновь коснулся Николы холодными цепкими глазами.

Никола окунул подбородок в воротник.

У него не было дел ни в Москве, ни в любом другом месте. Дела возникали внезапно сами по себе. Так было сызмала.

Острый воровской взгляд вдруг засекал едва заметные складки взбугрившегося перед входной дверью половика, где хозяева, уходя, оставляли ключи. Или замечал форточку в окне — прикрытую, но не запертую…

Или как этой ночью…

Когда домодедовский начальник розыска ввернул в разговоре, что нашел отпечатки пальцев, сокамерник Руслан, сразу заменжевался. А речьто шла всего лишь о заточке, которую Никола сбросил в машине…

«Руслан не знал о ней! О чем же тогда он забеспокоился?!»

Потом, когда мент в дежурке держал за спиной заточку, это снова застало частного охранника врасплох…

«Почему? Он ведь не знал о ней?!»

Никола не мог рассказать Цуканову о своих подозрениях. К чему? Тем более при постороннем. Своими бесцветными глазками недельного кобелька Никола замечал многое вокруг…

Волноваться Руслан начал еще раньше…

Когда менты у переходного моста не смогли задержать «джип» «чероки» и бросились к замешкавшемуся охраннику, Руслан бросился за ближайшую коммерческую палатку, хотя у него не было никаких шансов.

Схватили его уже по другую сторону торгового ряда…

В машине, когда их доставляли, Руслан тоже нервничал. Не углядел, как Никола рядом незаметно сбросил из рукава заточку. Когда домодедовский начальник в дежурке брал его на пушку, он тоже не знал, как быть.