Сыграй мне смерть по нотам... - Светлана Гончаренко Страница 61
Сыграй мне смерть по нотам... - Светлана Гончаренко читать онлайн бесплатно
— Мамонты! Именно мамонты. Как я хорошо сказал! Рояли вымирают, как мамонты — вы заметили? Их всё меньше и меньше! Редко где они водятся! Выросло поколение, которое не знает звука скрипки, — сказал Андрей Андреевич. — А хоровое пение, которым я занимаюсь? Оно и вовсе скончалось! Оно ведь портится и глупеет в записи — запечатлевается на плёнке какой-то противный визг. Нас живьём надо слушать: вот тогда мороз по коже! А кто этого хочет? Я человек успешный. Но когда огромное большинство обходится без тебя и знать тебя не желает, а Бог и ангелы его, которые, кажется, могли бы тебя слушать, слишком далеки, если не глухи…
— Не в попсу же идти! — начал Самоваров, ожидая услышать обычные проклятия в адрес шоу-бизнеса. Но он ошибся.
— Попса? Думаете, брошу в неё камень? Нет! Она доподлинно существует. Её можно есть, пить, надеть на задницу. Поплясать под неё можно. Помните, как Даша Шелегина играла в «Багатели»? Нельзя ведь теперь слушать музыку и не жевать — скучно! Вам, кажется, её выступление в кабаке понравилось?
— Даша хорошо играет, — сказал Самоваров. — И не так мрачно настроена, как вы. Музыка прекрасна — как она может умереть? У нас в музее тоже картины, каких никто сейчас не пишет, вещи, которыми никто не пользуется…
— Понял, понял! — перебил его Андрей Андреевич. — Музей! Сохранение традиций! Да, мы с вами коллеги. Помните, когда уже Египет пал, греки какие-то стали там заправлять, старые боги умерли — никто не боялся гнева бессмертных фараонов. Их священные могилы грабились подчистую. Но были тогда смешные жрецы-ретрограды. Страшненькие, наголо бритые! Я не эрудит, подробностей не знаю, просто по телевизору видел в какой-то образовательной программе… Так вот, бритые жрецы, чтоб не допустить поругания и забвения святынь, перетаскивали с места на место мумии и перепрятывали. Они делали это хитроумно, а главное, с душой. Вроде как мы с вами. Но грабители всё равно мумии находили, на свет выворачивали, сдирали серёжки и колечки. Бритые ретрограды мумии подбирали, приводили в порядок и снова прятали. Наверное, очень собой были довольны — выполнили священный долг. Вам ничего эта картинка не напоминает?
Самоваров хмыкнул:
— Картинка получилась мрачная. Однако в этой ситуации я меньше всего хотел бы быть грабителем.
— Ещё бы! — засмеялся Андрей Андреевич. — Только согласитесь, что жрецы выглядят очень глупо.
— Они вряд ли думали, как выглядят — делали своё дело и были счастливы. Да и вы, думаю, чаще всего счастливы. С вашим-то даром!
Андрей Андреевич только рукой махнул:
— С даром ещё хуже! Куда, кому, зачем? Алла Леонидовна считает, что мне думать о таких вещах не следует. Надо поддерживать беспечное настроение, к чему я от природы склонен. Я и сам знаю, что нужно искать позитив, но тянет иногда похандрить. Вот сейчас, например, темно — и лезет в голову всякая чернота. Не люблю ни темноты, ни пасмурных дней. Ещё сложностей не люблю и грехов. Я должен быть прав и спать спокойно.
— Наверное, ваши грехи — это фальшивые ноты на ответственных концертах? — с улыбкой предположил Самоваров.
— Они самые! Ну, и ещё кое-какие мелочи. Иной пустяк может жизнь отравить!
— К мелочам надо относиться как к мелочам.
— Не скажите! Я тоже раньше так считал, — вздохнул Андрей Андреевич. — А вот ошибёшься по легкомыслию, а потом жалеешь всю жизнь. Думаете, только в бразильских сериалах существуют ошибки молодости? Нет! Бывает, и нашего брата продвинутого прихватит. Не знаешь, как избавиться… Такая темнотища кругом, хоть вой. Вы почему свет не включаете, Николай Алексеевич? Экономите?
— Лень вставать с места. Некоторые антикварные вещи мне больше нравятся в скудном освещении, — признался Самоваров.
— А я темноты не только не люблю, но даже боюсь, как маленький. Только при свете можно жить!
У Насти появилось любимое развлечение. Она часто стала подходить к балконной двери и заглядывать в овальную проталинку, которая образовалась на стекле среди мохнатой изморози. Сквозь это волшебное окошечко можно было видеть небо, окрестные дома, а главное — ёлку, спутанную верёвками и почти наполовину засыпанную снегом. Даже в виде свёртка на балконе эта ёлка Настю завораживала. Самоваров говорил, что губить живые деревья ради недолгой потехи — варварство, отголоски бессмысленных древних жертвоприношений. Но Настя отказаться от ёлки не могла, а Самоваров ни в чём не мог отказать Насте.
— Может, взять искусственную? — робко предлагал он.
— Искусственная ёлка — то же самое, что резиновая женщина, — фыркала Настя в ответ.
— А совсем без ёлки никак нельзя?
— Нельзя! Невозможно!
В музее ёлку воздвигали к Рождественскому концерту — то есть к католическому Рождеству. Реставраторша живописи Люда Кошуняева утверждала: раз нетский губернатор празднует Рождество в декабре, то он наверняка тайно перешёл в католичество. Или заделался Мальтийским рыцарем. Иначе зачем бы он ездил в Ватикан (пусть с делегацией других губернаторов)? Зачем «Чистые ключи» ежедневно голосят что-то по латыни? Правда, «Ключи» готовили к концерту ещё и православный канон, и если затешется в публику тайный мальтиец, пусть кусает локти!
Андрей Андреевич мирно репетировал и не подозревал, что на концерте Даша Шелегина сыграет вместо «Блюменштюка» Шумана одну из диких вещей своего отца. Она боялась одного: вдруг за два дня, оставшиеся до концерта, случится какой-нибудь дурацкий скандал. Тогда всё будет испорчено и полетит вверх тормашками!
А скандалом запахло: Ирина Александровна, курировавшая репетиции, однажды в музей не пришла. Это случилось как раз в тот день, когда рыжая Анна Рогатых позировала Насте и призналась, что накануне била соперницу по физиономии. Анна была уверена — ненавистная Шелегина надолго затаилась, восстанавливая красоту.
Однако Ирина Александровна через день вновь появилась в музее. Она плотно куталась в своих песцов, голову задрапировала каким-то бархатом и надела тёмные очки. Но из-под очков и бархата так и лезла в глаза радужная опухоль, запудренная густо, как булка-посыпушка.
Андрей Андреевич с Ириной обращался бережно, будто она была тяжелобольной. Видя это, Анна криво усмехалась и уверяла Настю, что по скуле била несильно, в полруки. Вот синяки на боку и заднице Ирины Александровны должны были получиться лучше, но их под песцами не видно.
Анну Андрей Андреевич тоже считал теперь тяжелобольной: он ходил при ней на цыпочках и говорил шёпотом, умоляюще. В среду очередная их встреча не состоялась. Андрей Андреевич намекнул, что опасается за свои собственные скулы и бока. Наверное, он задумал под этим предлогом прекратить надоевшую связь. Напирал он теперь на дружбу, на профессионализм, на любовь к искусству.
Анне от таких слов было тошно. Она, конечно, любила искусство, но привыкла и к иной любви. А эту любовь у неё отобрали за плохое поведение. С тоски Анна каждый день собиралась сделать что-нибудь немыслимое и ужасное — например, отколотить ещё раз и как следует Ирину Александровну.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments