Убийство в сливочной глазури - Джоанна Флюк Страница 61

— Ну наконец-то! — облегченно воскликнула Лайза, когда Ханна вернулась в «Корзину печенья». — Целый час прошел, я уже волноваться начала.

— Помнишь рекламу мотеля Роуч по телевизору? — спросила Ханна, поставив сумки на стойку.

— Кажется, да. Там еще говорили: «Снимите у нас номер — и вы уже никогда не выпишитесь из нашего мотеля».

— По-моему, Флоренс прежде была в этом мотеле портье.

Несколько секунд Лайза соображала, а потом расхохоталась.

— Она тебя сцапала?

— Да, потащила смотреть новые сиропы для блинов. Я думала, что намертво влипла, но оказалось, что потеряла время очень даже не зря.

— Флоренс знает, кто убийца? — догадалась Лайза.

— Нет, это было бы слишком хорошо. Она помогла мне с кексами Альмы. — Ханна открыла пакет и достала из него бутылочку. Потом закрыла рукой этикетку и спросила: — Ничего не напоминает?

— В такой же бутылочке Беатрис приносила свою заправку для салата.

— А где Беатрис ее взяла, ты помнишь?

— Из чулана свекрови. Она еще сказала, что их у Альмы было полно, и Тед решил, что она сошла с ума, когда притащила их все к ним домой.

— Сошла с ума? Да Беатрис гений! Без этой бутылочки я бы в жизни не догадалась про особый ингредиент Альмы.

— Ты его разгадала?

Ханна кивнула, и Лайза взвизгнула от восторга.

— Кажется, да.

Лайза взяла у нее бутылочку и посмотрела на этикетку.

— Малиновый сироп? Точно, Ханна, это он! Теперь понятно, почему Альма украшала кексы малиной. Вы с Эдной думали, что это должна быть густая жидкость, а сироп и густой, и жидкий. А Беатрис говорила, что у кексов был фруктовый вкус.

— Она еще говорила, что у них был немецкий привкус, а в Европе обожают шоколад с малиной.

— Ханна, ты все разгадала. Я бы никогда не смогла.

— Еще как смогла бы, если бы попалась в лапы Флоренс, — улыбнулась Ханна. — Все-таки давай не будем радоваться, прежде чем испечем кексы. Кто будет печь: ты или я?

— Ты. Я в костюме, так что мне лучше посидеть за стойкой.

— А, про костюм-то я забыла… — Ханна протянула Лайзе пакет из аптеки. — Это вылечит твой хвостик.

— Бинт? — недоуменно спросила Лайза, вынимая покупки из пакета.

— Да, и повязка для переломов. Помнишь, какой у Мойше кончик хвоста? — Лайза кивнула. — Доктор Боб сказал, что это из-за перелома. Уличные кошки часто ломают свои хвосты.

— Хочешь, чтобы я сломала свой хвост?

— Да. Просто согни кончик и прибинтуй. Тогда сможешь надеть на шею повязку для переломов, вложишь в нее хвост, и он больше не будет тебе мешать.

— До чего вкусно пахнет, — Лайза приоткрыла дверь и заглянула в кухню. — Ты их охладила?

— Конечно. Это же серьезная экспертиза.

— А, ну да. Мне очень понравилась помадно-сливочная глазурь. Можно я тоже поучаствую в экспертизе?

— Конечно, угощайся. Я испекла двойную порцию.

Лайза мигом подскочила к блюду с кексами, схватила один и вгрызлась в помадку, как дети вгрызаются в яблоко. Ханне даже показалось, что она замурлыкала. Может, из-за костюма.

— Ханна, глазурь получилась просто объеденье.

— Знаю. Я уже вылизала миску. Хочешь, я сяду на кассу, а ты пока съешь кекс?

Лайза покачала головой:

— Там никого нет. Уже полчаса никто не заходит.

Ханна задумалась. Весь город сейчас готовится к празднованию Хэллоуина, так что сегодня у них вряд ли будет много посетителей. Поэтому вдвоем им здесь делать нечего. К тому же Лайза очень хотела поскорее попасть в досуговый центр, чтобы помочь отцу и другим старикам украсить зал к началу праздника.

— Лайза, тебе пора, — сказала Ханна, заворачивая Лайзе с собой шесть кексов. — Снимай фартук и проваливай.

Лайза тут же все поняла и улыбнулась.

— Выгоняешь меня, значит?

— Выгоняю. Не понимаю, почему мы должны сидеть тут вдвоем и подыхать от скуки. Тем более что мне и так нужно остаться, чтобы позвонить сестре.

— Ну, если ты настаиваешь…

— Настаиваю, — сказала Ханна. — Иди, помоги отцу развесить украшения.

— Уже бегу. — Лайза взяла свою коробку с кексами. Вид у нее был очень довольный. — Хочешь, я заодно отвезу печенье к празднику?

— Я сама отвезу. Все равно мне подвозить Трейси. Если возьмешь его с собой, дети все слопают еще до начала праздника.

— Хорошо. До встречи, Ханна. Я буду Кошкой с переломанным хвостом, а Херб — Сортиром.

— Сортиром?! — переспросила Ханна, думая, что плохо расслышала.

— Ага, Деревенским Сортиром. Он сделал костюм из большой картонной коробки. Прорезал в ней отверстия для головы и рук. А еще одна коробка надевается прямо на голову, и на нее он приклеил игрушечного петуха.

Ханна попыталась все это представить, но выходило как-то смутно.

— Как он видит, если у него на голове коробка?

— Он прорезал в ней отверстия в виде луны и звезд. На настоящих сортирах их делают для вентиляции. Но это не самое главное.

— А что же? — с некоторой опаской спросила Ханна.

— Он сделал так, что дверь может открываться. И когда мы будем танцевать, я открою дверь и зайду внутрь. Правда здорово, Ханна? Думаю, он выиграет конкурс на лучший костюм.

— Будет здорово, — сказала Ханна, махнув Лайзе на прощание. Костюм Херба, даже если не признают лучшим, наверняка назовут самым странным.

Ханна посмотрела в окно и вздохнула. Четыре часа дня, а в кафе сидел один-единственный посетитель, Фредди Сойер. Доктор Найт сделал заказ на пятьдесят праздничных печений, и Фредди, переодевшись в Супермена, будет раздавать их медсестрам и больным.

За окном пробежала сибирская лайка. Ханна решила посмотреть, кто ее хозяин. Поводок был очень длинный, и она подумала, что это такой розыгрыш в честь Хэллоуина. Затем появилась цепляющаяся за поводок Элинор Кокс и помахала Ханне. Ханна помахала в ответ — и это единственное, что произошло за пятнадцать минут.

Никогда еще время не ползло так медленно. Ханна решила закончить с подсчетом птиц на большой сосне и придумать себе какое-нибудь дело. В прошлый раз она не смогла дозвониться Беатрис, чтобы позвать ее отведать кексов. Может, сейчас Беатрис вернулась?

После десяти гудков Ханна нажала «отбой» и набрала номер сестры. Раз дозвониться до Беатрис ей не судьба, то, может, больше повезет с Мишель. В трубке раздался гудок, потом еще, а потом телефон ответил голосом Мишель.

— Мишель! — воскликнула Ханна, еще не веря своей удаче. — Наконец-то я тебя застала.