Тигриные глаза - Ширли Конран Страница 61

Лулу грустно усмехнулась.

— Бен никак не решит, иметь ли нам общий счет, чтобы видеть, сколько я трачу, или завести отдельные, чтобы я не могла истратить деньги, предназначенные для расчетов за дом, на покупку того, что он называет роскошью, а я — предметами первой необходимости, например, новое пальто для Вольфа, поскольку старое уже дважды перелицовывалось.

— Ничего страшного, если Бен опоздает, — успокоила ее Плам, когда они направлялись на кухню. — Сегодня стряпней занимаюсь я. Сандра отправилась к приятелю. Так что мы можем поболтать до прихода остальных. Я пригласила Клео и Санди Бригстолл. Клео ходит в клиентах у Бриза или ходила раньше. Они только что вернулись из Нью-Йорка. — Плам быстро посвятила Лулу в их историю. На работе в Манхэттене Клео испытывала сильные стрессы и все чаще страдала от бронхита и гайморита, постоянно принимая антибиотики. Когда один из них переставал действовать, она переключалась на другой. Очередной специалист, к которому она обратилась за консультацией, предупредил, что ей грозит разрушение иммунной системы, после чего она окажется полностью беззащитной перед болезнями. Он гарантировал ей излечение только при условии полного изменения образа жизни. И сказал, что Нью-Йорк ей противопоказан.

Поэтому Клео бросила работу, приносившую ей миллион долларов в год, вернулась в Англию и выращивает овощи для продажи в Эссексе. Дэвид теперь постоянно мотается между Грейт-Бартфилд и отелем «Линкольн».

Когда Плам заканчивала свой рассказ, домой вернулся Бриз.

— Вопрос в том, — сказал он, ловко откупоривая бутылку шампанского, — правильно ли сделала Клео, бросив работу?

— Конечно, правильно, — отозвалась Лулу. — Она использовала большой бизнес, чтобы свить себе гнездышко, и отошла отдел, имея всего тридцать четыре года за плечами, чтобы насладиться жизнью.

— Да, но другим женщинам теперь будет труднее пробиться наверх, — заметил Бриз. — Фирма вложила массу денег в Клео, и теперь она потеряла их — и только потому, что Клео не смогла выдержать тамошнего напряжения.

— Мужчины, — заметила Плам, — чтобы выдержать это напряжение, предпочитают забросить своих жен, свои семьи, свою светскую жизнь и увлечения, но из борьбы не выходят… пока в сорок пять их не свалит инфаркт.

— Ты слишком упрощаешь ситуацию, — отмахнулся Бриз, чувствуя, что она попала в точку, ибо сам никогда бы не отказался от занятий бизнесом, которые делали жизнь увлекательной и щекотали нервы.

— Погоня за успехом может прикончить кого угодно, — поспешно вставила Лулу.

— Наверное, многие работают на пределе сил, чтобы получить квалификацию или оплатить счета, — предположила Плам. — И собираются начать жизнь только после того, как сделают это или получат то-то. Но так можно прособираться до самой смерти.

— Покупать дом или не покупать дом — вот в чем вопрос. И в обоих случаях приходится несладко. Но что делать? Не растить же детей на вольном воздухе.

— Конечно, — согласилась Плам, — крыша над головой нужна каждому, но почти все стремятся иметь то, что им не нужно, слишком много одежды, например.

— Клео просто выбросила все лишнее, — сообщила Лулу жестким голосом.

Где-то в глубине сознания у Плам раздался предупредительный звонок.

Приготовив закуски, женщины оставили Бриза и поднялись в студию, где Лулу, удобно устроившись на диване с бокалом шампанского, слушала рассказ Плам о ее расследовании.

— Но мне очень не хочется дальше заниматься этим одной, — заключила Плам. — Поэтому я хочу уговорить тебя поехать в Суссекс вместе со мной в следующий вторник. Надо побывать на аукционе в Брайтоне.

— Конечно! Это ведь так увлекательно! Миссис Бартон посидит с Вольфом.

— Пока это было скорее неприятно, чем увлекательно, — охладила ее пыл Плам. — Правда, иметь дело с госпожой Инид одно удовольствие. Но в одиночку работать бывает просто нестерпимо. Теперь я понимаю, зачем Шерлоку Холмсу нужен был доктор Ватсон. Для моральной поддержки.

— Если бы Плам-личность была такой же смелой и решительной, как Плам-художник, она смогла бы съездить в Брайтон без чьей бы то ни было моральной поддержки. — Лулу припомнила, как ее мать объясняла ей, почему Плам такая неуверенная: деспотичный отец с раннего детства подавлял ее личность.

— Если бы только Лулу-художник была такой смелой, как Лулу-личность, — в тон ей ответила Плам.

— Ох, лучше об этом не думать. Как выкроить время для живописи? Бен так много работает, что я порой чувствую себя матерью-одиночкой. Но мы не имеем возможности пригласить к Вольфу постоянную няню, а оставлять его с кем попало я не хочу.

— Во время своей первой беременности я считала, что не допущу, чтобы с рождением ребенка жизнь у меня полетела кувырком — во всяком случае, стала не такой, как у других.

Тогда я планировала, что ребенок будет болтаться у меня за спиной на постромках, а я тем временем буду рисовать.

— Не знаю, помнить ли ты, как это убивает, когда нет времени для занятий живописью, — сказала Лулу. — Теперь мне все равно, увидит кто-нибудь мои работы или нет. Я просто хочу рисовать. Бен не представляет, что значит для художника не рисовать. Он запросто может исчезнуть на пять месяцев, оставив Вольфа и меня на произвол судьбы. А вот если бы я уехала хоть на неделю порисовать, то его хватил бы удар.

Они рассмеялись, и Лулу добавила:

— Тех денег, что я получаю, подрабатывая по четвергам бухгалтером, хватает только для оплаты сиделки на два дня. Так что для занятий живописью я могу выкроить всего один день в неделю, а этого времени хватает только для того, чтобы собраться с мыслями. Ведь люди не понимают, что писать картину это не то же самое, что шить лоскутное одеяло. Картину между делом не создать.

— Да, уж если посвятила жизнь живописи, то надо отдавать ей всю себя, — согласилась Плам. — Это не то, что быть любителем, рисующим по воскресеньям.

— Вот если бы Бен понимал это! Этим утром он опять завел старую пластинку: это тянется уже пятнадцать лет, так почему бы тебе не подождать еще годика два, пока Вольф не пойдет в школу? Когда я заорала, что рисование — это мой способ выразить себя, он посмотрел на меня ошарашенно и сказал, что не замечал, чтобы мне надо было что-то выразить. — Лулу была готова расплакаться. — Плам, ты не представляешь, какая меня охватила злость. А пятнадцать лет моей жизни? Разве они не просятся на холст? Пятнадцать лет любви, ревности, сожалений, обид, гнева, лени, страсти, домашней работы.

Плам отодвинула свой стакан.

— Мне не надо рассказывать об этом. Я знаю, как трудно матери быть еще и личностью. Кстати, пойдем-ка на кухню, пока мы еще стоим на ногах. На ужин у нас карпаччио, запеченный по всем правилам лосось, затем салат и творожное суфле; Сегодня я должна быть на высоте. О боже, я совсем забыла, что у Клео аллергия на муку.

Внизу, в небольшой библиотеке, примыкающей к гостиной, Бен с Бризом пили неразбавленное виски и обменивались опытом семейной жизни.