Хрупкая женщина - Дороти Кэннелл Страница 61

Доркас же так и излучала энергию.

– Знаешь, если злоумышленник убедил тётю Сибил уехать, то он вполне мог и попросить её держать язык за зубами.

– К тому же тётушке Сибил очень нравится, когда с ней носятся как с писаной торбой, – желчно добавила я.

– Жаль, что её здесь нет. Потому что в противном случае я бы сказала, что тётя Сибил – наиболее вероятный кандидат на роль второго участника заговора. В главной роли я её не представляю – к сожалению, у старушки нет серьёзного мотива. Нельзя сказать, что она получила очень много, но, во всяком случае, значительно больше, чем остальные твои родственники.

Я и прежде подумывала о роли тётушки Сибил во всей этой истории. Я считала, что на чудаковатую старушенцию следует обратить особое внимание, поскольку, на мой взгляд, с ней обошлись хуже всего. Дядюшка Мерлин мог бы не упоминать о её преданности и кулинарных талантах. У тёти Сибил были все основания меня не любить. Я вполне недвусмысленно дала понять, что думаю о её манере вести хозяйство, яростно набросившись на паутину и грязь, накопившиеся в доме за долгие годы. Наблюдая моё рвение, она могла почувствовать своё духовное родство с обойдёнными в завещании остальных членов семьи. И кроме того, тётушка Сибил не любила котов!

– Но чтобы понять тётю Сибил, – заговорила я, – надо вспомнить, как она относилась к дядюшке Мерлину. Для всего мира Мерлин выглядел старым брюзгой, но для Сибил смысл жизни заключался в том, чтобы бегать за ним с тапочками в зубах. Может, у Мерлина и было трудное детство, которое исказило его взгляды на жизнь, но даже этим нельзя оправдать то, что он не воздал должное тёте Сибил за беззаветное служение ему.

– А эта женщина взяла и уехала, – в голосе Доркас не слышалось особого сочувствия. – Некоторые люди любят быть мучениками, они сами лишают себя силы воли.

– Когда дело касалось дяди Мерлина, у тёти Сибил воли точно не было, но во всём остальном она обладает ослиным упрямством. Ты только взгляни, как быстро она нашла себе новые увлечения. Люди – удивительно непредсказуемые создания. Слабость тётушки Сибил в отношении дяди Мерлина может обернуться силой, если кто-то вознамерится помешать исполнить его последнюю волю. Если бы старик решил, что её следует похоронить заживо рядом с ним, она бы позвонила могильщику, заказала гроб, легла бы в него и сама закрыла крышку. Мерлин и Сибил были не просто кузенами, жизнь сделала их ближе, чем родные брат и сестра. Нет, тётя Сибил не стала бы препятствовать воле покойного.

– Тогда остаётся Джонас, – усмехнулась Доркас. – Выглядит он более чем сомнительно, характер несносный, плюс фанатичная преданность покойному хозяину. Что ещё нужно?

Я со смехом подтолкнула её к двери.

– Опомнись, что ты несёшь! Ведь именно Джонас спас Тобиаса. Я подозреваю его не больше, чем тебя.

Доркас тотчас стала серьёзной.

– Не будь слишком доверчива, Элли! Советую тебе впредь почаще оглядываться через плечо. Тобиас более живуч, чем ты.

Засыпая, я пообещала вести себя осторожнее. Лишь позже я поняла, что если всё время оглядываться назад, то рискуешь угодить в ловушку, расставленную прямо перед твоим носом.

* * *

На следующий день мы поднялись незадолго до полудня. За окнами по-прежнему хлестал дождь. Меня охватило искушение забраться обратно в постель с книжкой и чашкой горячего шоколада, но предстоящая прогулка к домику священника должна была разогнать остатки сна. За завтраком Доркас была не редкость молчалива, в конце концов она всё-таки призналась, что у неё опять разболелась голова, поэтому я не стала просить её составить мне компанию. Уже надев плащ и шарф, я подумала, что вежливость требует, чтобы и Бен узнал, где меня можно найти в ближайший час. Я отыскала его на террасе, где он воевал с клубком верёвки и пакетом обёрточной бумаги. Избавившись от зажатых в зубах ножниц, он весело сообщил мне, что я пришла как раз вовремя – пора прощаться. Ну и скотина! Решил унести ноги, оставив меня на растерзание убийц и похитителей!

– Не глупи! – рассмеялся Бен. – Ухожу не я. Всего лишь моя книга. Величайшее произведение искусства, посвящённое домоводству, сегодня отправляется в почтовый ящик. Я больше не могу рисковать, держа его здесь.

– Закончил? Поздравляю! – я едва не обняла Бена, но он отпрянул, что, возможно, было и к лучшему, поскольку он успел вновь всунуть ножницы между зубов.

– Нельзя ли немного посдержаннее, – прошепелявил он сквозь металлические клыки. – И вообще, могла бы помочь.

Велев держать бечёвку, он затянул узел, почти перекрыв кровообращение в моём указательном пальце.

– Ох, Бен, перестань бухтеть, это становится однообразным! Ты же должен быть доволен.

Бен выплюнул ножницы и свирепо дёрнул за концы бечёвки.

– В каком-то смысле я доволен, но, с другой стороны, у меня такое ощущение, что я продался. Так же, как и ты!

– Я?!

– Разумеется! Ты же согласилась похудеть ради перспективы богатства! Кстати, перспективы весьма прозрачной.

И это говорит человек, пичкавший меня салатами, пока я сама не превратилась в разновидность укропа! Яростно скомкав обёрточную бумагу, я с силой швырнула её в угол.

– Бен, – холодно заговорила я, – ты всё ходишь вокруг да около, то и дело оскорбляя моё новое тело, почему бы тебе не прекратить вилять и не сказать прямо и откровенно: тебе противен мой нынешний облик.

– Всё нормально, – буркнул Бен, снова набросившись на многострадальную бечёвку. – Ты выглядишь великолепно. Но в моих аплодисментах нет нужды. Ты отлично потрудилась над собой, равно как и над этим домом. Однако и в том и в другом случае в твоём распоряжении имелся превосходный материал. Несмотря на то, что Мерлин Грантэм не интересовался состоянием дома, а любезная тётушка Сибил вела хозяйство из рук вон плохо, это не смогло лишить дом очарования. Именно об этом я думаю, когда вспоминаю тот день, когда мы с тобой встретились. Дом, скрытый под налётом грязи и упадка, и ты, скрытая под ужасающим пурпурным балахоном. Меня заинтриговало и то и другое.

Он мрачно смотрел на бечёвку.

Мне пришлось положить обе руки на стол, чтобы унять дрожь.

– Я тебя заинтриговала?..

– И даже очень. Я счёл тебя самым забавным и дерзким существом, какое когда-либо встречал в жизни.

– Ну спасибо, – окончательно сникнув, я расправилась ещё с одним листом бумаги. Забавное существо… Мог бы назвать меня пленительной, или потрясающей, или, на худой конец, сексуальной… – Толстые люди частенько блистают в этих областях, – согласилась я. – Они все как на подбор забавные и дерзкие. Это так же характерно для них, как воздушная походка и здоровый цвет лица.

– Теперь ты понимаешь, почему мне больше нравилось твоё прежнее издание? Ты тогда не была такой злой.

– То есть тогда мои чувства были лучше укрыты. А по-моему, тебе не нравится, что я похудела, ведь теперь ты не можешь шпынять меня и относиться ко мне свысока.