В плену Левиафана - Виктория Платова Страница 60

Близнецам на ней никак не меньше двадцати, они полны сил и улыбок и по-прежнему пребывают в гордом одиночестве, посреди улицы, которая кажется Алексу смутно знакомой. Определенно, он уже видел эту перспективу — не в жизни, нет.

На снимке.

Этот снимок, загнанный в рамку, стоит на каминной полке двумя этажами ниже, рядом с такими же безликими снимками морских побережий — пустынного (как вселенная близнецов) и чуть приукрашенного ржавой баржей. Ракурсы обеих фотографий — альбомной и каминной — абсолютно идентичны, совпадает даже время съемки (ранние сумерки). Интересно, почему Лео поставил на камин ту фотографию? Почему решил отказаться от себя и Себастьяна заодно? Занавесил воспоминания гулкой сумеречной пустотой?

Надо бы задать этот вопрос Лео, когда он отыщется.

Понятно, этот вопрос не будет первым.

Его место — во втором, а то и в третьем десятке, после самых главных вопросов: почему был отправлен сигнал бедствия? что случилось с самим Лео? куда он подевался? и куда подевалась Кьяра? и Джан-Франко… Почему здесь оказался Джан-Франко, вряд ли он прибыл сюда только затем, чтобы ему перерезали горло. И… кто еще находился в доме, кроме Лео и компании? Вошел ли убийца под своды «Левиафана» вместе со всеми или добрался до дома на вершине самостоятельно?

Боно. Куда запропастилась собака, так долго бывшая компаньоном Лео?

Оружие. Кто выпотрошил арсенал и где все имевшиеся в доме стволы находятся сейчас?

Наверняка те же (за небольшим исключением) вопросы задаст и начальник полиции, синьор Виладжо, а Алекс будет привлечен к расследованию как свидетель. Как человек, неожиданно оказавшийся в эпицентре событий. Он станет героем К. и новым владельцем бара «Carano», если все же решит жениться на Ольге… Ну да, так и есть, с родными у Ольги негусто, ближний круг ограничивался Джан-Франко и старенькой бабушкой, а теперь не стало и Джан-Франко. И Алекс знает свою невесту, она слишком романтична, чтобы взвалить на себя непосильную ношу «Carano», она — слабая, мягкая, податливая, как масло. Суровые реалии жизни ей не по плечу, нужен кто-то, кто сможет решать все ее проблемы, как до сих пор делал брат. На смену брату (по всем законам человеческого бытия) должен был прийти муж. Но беда в том, что Алекс не готов стать тем самым спасителем-мужем. Не готов взвалить на себя груз чужих проблем, он такой же слабак, как и Ольга, и частенько бывает не уверен в себе.

Несчастные влюбленные — вот кто они такие.

Два персонажа из колоды карт Таро, влекомые роком навстречу собственной гибели и не способные ничего ему противопоставить. Любой камень на дороге становится непреодолимым препятствием для них, любая ветка колючего кустарника. Их лица бледны, руки безвольно свисают вдоль тела, а объятия всегда разомкнуты — в противовес близнецам из фотоальбома, чьи объятия крепки, словно скала. Союз Алекса и Ольги — нежизнеспособен. Алекс давно подозревал это, но уверенность пришла только сейчас.

От жалости к себе у него наворачиваются слезы на глаза, он так и видит себя в образе несчастного влюбленного, с бледным, почти синюшным лицом. Ольга почему-то не просматривается, хотя на карте Таро один влюбленный неотделим от другого, они вместе опускаются на дно. Или взмывают к небесам, чтобы вскорости рухнуть наземь, — так недолговечна бумажная любовь.

Но Алекс никогда не был влюблен в Ольгу и встречаться с ней стал скорее из симпатии и малодушия, а еще для того, чтобы заполнить пустоту внутри. Оставшуюся от прошлых романов и от несостоявшейся дружбы с Лео.

Алекс не был влюблен, тогда откуда эти слезы?

Рок навис не над двумя несчастными — над ним одним. За последние несколько минут он успел представить себя на месте главы местного комиссариата полиции и на месте нового владельца «Carano», вот только и до комиссариата, и до бара еще нужно добраться. «Левиафан» погребен под лавиной, выхода из него нет, а тот, что мог бы возникнуть, охраняет призрак. В ванной комнате висит тело Джан-Франко, в нескольких метрах от Алекса покоится тело Сэба — и толку от него не больше, чем от бармена. Алекс один.

Совсем один.

Мысли в его голове распределяются теперь самым причудливым образом, в них присутствуют теплое и холодное течения. Теплое — то, что может дать хоть какую-то надежду (Алекс жив и пока еще не умирает от холода и удушья, никто не нападет на него, никто не стоит за спиной, зажав в руке тесак). Но слой прогретой воды слишком тонок и держаться на поверхности все сложнее, того и гляди соскользнешь вглубь, в обжигающе ледяной поток, — туда, где в почти свободном полете болтается труп бармена Джан-Франко.

Труп может быть не единственным.

Алексу не удалось проникнуть в одну из комнат, и он совершенно выпустил из виду маленькую дверь под лестницей. Ту, что ведет в подвал.

Надо бы собраться с духом, заглянуть и туда (тут Алекс чувствует, что его захлестывает ледяной поток), — надо бы… Он обязательно сделает это (ноги и руки сводят судороги), он сделает это.

Не сейчас, потом.

Чуть позже, когда изучит дом досконально. Или… разговорит Сэба.

Уф-ф… Теплое течение снова подхватывает его, страх отступает, уличная фотография близнецов — не последняя, хотя и находится в самом конце альбома. Перевернув ее, Алекс замечает пожелтевший незапечатанный конверт. Фотография, которая лежит там, — очень старая, выцветшая, слегка облупившаяся и покрытая пятнами. Целостность резной кромки во многих местах нарушена, нижний левый край оторван.

Меньше всего Алекс ожидал увидеть на этом раритетном снимке Лео. Но это — Лео! Или Себастьян. Кто-то из двух близнецов, вдруг оказавшихся в одиночестве. Лео в форме берсальера, в кителе, перетянутом ремнем, со складным велосипедом за плечами. О том, что это форма именно берсальера, свидетельствует пышное черное перо глухаря, воткнутое в шляпу.

Алекс не может определить точно, сколько лет фотографии, да и держать ее нужно осторожно: того и гляди, рассыплется в руках. На обратной стороне обнаруживаются бледные следы надписи, но как бы ни напрягался Алекс, как бы ни тыкал в нее лучом фонарика — надпись совершенно нечитабельна.

Остается только строить догадки. Первое, что приходит на ум: берсальер со снимка — дед или прадед обоих близнецов, ничем другим поразительное сходство с ними не объяснишь.

Сунув фотографию обратно в конверт, а конверт — в альбом, Алекс пробежался пальцами по корешкам книг на полке — в поисках очередного семейного альбома. Или чего-то еще, что могло бы пролить свет на нынешнее плачевное состояние Себастьяна. Истории болезни, например. Полных отчаяния дневниковых записей кого-то из братьев. Последнее маловероятно; подвижный, как ртуть, Лео не стал бы тратить время на ведение личного дневника, он слишком торопится жить. Метеостанция, собака, больной брат, «Левиафан» как часть сурового горного пейзажа, — все это требует постоянного напряжения сил, особенно растение-Себастьян, за которым нужен вполне профессиональный медицинский уход.